1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56

Доминирующей в газетах была возвышенно-торжественная тональность. Язык, как писал И. Бродский в эссе об А. Платонове, может создать иллюзорный мир, а нация – впасть в грамматическую зависимость от него. Были созданы стандартные описания, стандартные информации, комментарии, в которых обязательное и важное место занимали фразы и сочетания типа «воплощать коренные интересы и сокровенные чаяния народа».

Весьма характерен для этого периода тип автора, концентрирующего в себе идеологические и политические устремления эпохи. В нем резко выделяется лишь одна грань, явно гипертрофированная. Автор – человек социальный, выражающий интересы партии, максимально идеологизированный и политизированный, мыслящий общественными категориями. Индивидуальный подход к действительности, к речи, как правило, отсутствует. Коллективное мы полностью поглотило авторское я, что призвано было демонстрировать политическое единомыслие и отражалось в коллективных, обезличенных формах речи.

Период перестройки (1985–1991 гг.) знаменует резкое обновление языка газеты. После долгого господства однообразия, шаблона, унифицированности и официозности в газетах поражает прежде всего пестрота – языковая, стилевая, содержательная и идеологическая. Отмена цензуры, идеологических табу, строгих стилевых установок привела к раскрепощению традиционно нормированного языка. И многие процессы, происходившие в этот период в обществе и отраженные языком прессы, можно объяснить как реакцию на газетный язык недавнего прошлого, как отрицание его, отталкивание от него.

Общее направление изменений, которые получают дальнейшее развитие в современный период, можно определить как демократизацию языка СМИ. Возникает новый стиль выражения, характеризующийся свободой мышления и выбора языковых средств, отказом от стереотипов. Резко расширяется газетный лексикон. В него вливаются разговорная речь, язык улицы, жаргоны. И, естественно, меняется тип автора. Публицист – это свободно (нередко радикально) мыслящий человек, выступающий от собственного имени, защищающий идеалы прогресса, демократии (речь идет, разумеется, о качественных газетах), реализующий себя в свободной, эмоциональной речи, лишенной по возможности штампов, особенно штампов предшествующего периода. Отказ от старой стилистической системы сопровождается выдвижением нового стилеобразующего центра, перемещающегося в сторону языковой личности журналиста. Авторское я наряду с социальными гранями обнаруживает и личностные стороны – свойства конкретной личности. Спектр граней авторского я предстает как более богатый, разнообразный. Авторское я становится более мягким, человечным, раскованным. Позиция журналиста – позиция человека наблюдающего, размышляющего, но не вершащего суд. В структуре категории автора формируется тенденция к преобладанию в ней человека частного, что объясняется складывающимися новыми общественными идеалами. Можно полагать, что создание нового, точнее, обновленного языка – существенный вклад прессы в современную культуру.

Одна из основных тенденций в развитии языка современных качественных газет – тенденция к усилению информативности, что выражается наиболее ярко в эволюции системы газетных жанров и в заголовках.

Обращает на себя внимание редкое использование, если не исчезновение со страниц газет таких жанров, как очерк, фельетон, передовая статья. Редко встречаются «в чистом виде» статья, корреспонденция. Их заменяют газетные материалы, в которых резко усиливается информационное начало. Жанровые перегородки упраздняются, происходит заметная эволюция системы жанров, их синтез. О формировании новых жанров говорить пока рано. Но очевидно, что в формируемых жанрах резко усиливается, с одной стороны, тенденция к информативности, с другой стороны – личностная тенденция.

Усиление информативной направленности в заголовках проявляется в частой замене назывных заглавий глагольными. Ср., например, в одном номере «Известий» (2002. 4 марта): «Столичный мэр пишет челобитную президенту», «Птицы обнаружили глобальное потепление», «Путин мог бы с легкостью руководить Пентагоном», «Русскую церковь в Эстонии никак не соберутся зарегистрировать».

Подобные заголовки свидетельствуют о тенденции к обнажению, усилению информативной функции. Интригующая, рекламная функция газетных заглавий отходит на второй план. Заголовок призван прежде всего предельно ясно и лаконично выразить содержание материала. В этом и заключается экспрессивность, эстетика газетного заглавия. Обнажение информативной функции имеет подчеркнуто эстетический характер.

Значительные изменения в строе газетной речи обусловлены стремлением уйти от сухого, официально-книжного, обезличенного и унифицированного газетного языка прошлого. Наблюдается явная тенденция излагать мысль, строить сообщение без оглядки на традиции, исходя лишь из характера сообщения, избегая готовых форм речи.

Главный путь преодоления книжности, официозности газетного языка и обретения своего лица – использование разговорных, просторечных средств и жаргонов. В поисках экспрессии, способов выражения оценки газета обращается к сниженным и нелитературным лексическим единицам, обладающим значительными стилистическими ресурсами и оживляющим газетную речь.

Газетно-публицистическая норма шире общелитературной и гораздо терпимее к нелитературной лексике. Обращаясь к пластам национального языка, не обладающим качеством литературности, газета перерабатывает, осваивает их и в конечном счете олитературивает. Это естественный и закономерный процесс демократизации языка газеты, а посредством газеты и литературного языка в целом. Расширяется лексикон, появляются новые средства выражения. Язык развивается. Как говорил писатель А. Кабаков в одном из интервью (Комсомольская правда. 1990. 4 дек.), «тусовка и круто – два гениальных слова, которые дала перестройка советскому народу». Через газету вошли в литературный язык разборка, беспредел и некоторые другие жаргонизмы. Однако у этого процесса возможны «издержки производства». Чрезмерное насыщение текста разговоными и просторечными средствами, например, когда весь материал написан в разговорной манере, снижает газетную речь до уровня бытового разговора, стирает грань между книжными стилями и устно-бытовыми типами речи, нивелирует серьезность обсуждаемых тем. Разговорная форма уместна далеко не для всякого предмета обсуждения.

В тесной связи с использованием разговорных средств и просторечия находится и употребление жаргонов, применение которых особенно активизировалось в молодежных изданиях.

В 1939 г. в докладе «Язык писателя и норма» известный языковед Г.О. Винокур с тревогой говорил, что литературный язык начал расползаться в социальном пространстве, стихия диалектной речи хлынула в литературу, захватывая не только речь персонажей, но и авторское повествование.

Сейчас, по мнению многих языковедов, ситуация повторяется, но место диалектов заняли жаргоны. В литературную – в том числе газетную – речь, освобожденную от цензурных рогаток, неудержимым потоком вливается язык улицы.

Неумеренное употребление жаргонизмов, как и других нелитературных элементов, расшатывает литературную норму, противоречит литературному стандарту, резко снижает качество речи, оказывает дурное влияние на языковые вкусы читателей.

Это не означает, разумеется, запрета на использование жаргонизмов или просторечных слов и выражений. Расширение, демократизация литературного языка, как уже говорилось, естественны, оправданны, прогрессивны. Но использование нелитературных элементов должно быть мотивированным – прежде всего стилистическим заданием. Многое определяется здесь языковым вкусом пишущего (говорящего).

Приведем один пример. Газета пишет: «...руководитель ОРТ Константин Эрнст непредусмотрительно уступил программу “Спокойной ночи, малыши” главе государственного телехолдинга Олегу Добродееву. (А тот поставил в сетку Хрюшу и Степашу аккурат накануне совета.)» (Известия. 2002. 6 марта). Просторечное слово аккурат несколько оживляет речь. Но когда чуть ли не все газеты к месту и не к месту начали употреблять это слово, забыв о синонимах, оно превратилось в штамп, и на первый план вышла его просторечная окраска.

Точно так же вряд ли уместен жаргонизм тусовка в заголовке «Международная тусовка в Давосе». Речь идет о крупной международной конференции. И хотя этот жаргонизм освоен языком, широко употребителен, но сниженная стилистическая окраска у него сохраняется, что ведет к формированию у читателей соответствующего отношения к конференции.

Говоря о тенденциях развития языка современных газет, нельзя не сказать о стебе. Речь идет о такой манере подачи информации, при которой прямая авторская оценка событий, явлений подменяется всепоглощающей иронией. Автор надевает на себя маску ироничного, стороннего наблюдателя. Вот характерное высказывание современного телевизионного журналиста:

«А вообще пафос и высокопарность выглядят неестественно, тем более уж на телевидении. Мы же не живем в эпоху романтизма начала XIX века, писем декабристов и проч. Тогда такой стиль, такой язык выглядел естественным. К тому же очень мало что заслуживает, чтобы к нему относились серьезно. В принципе все настолько дерьмово, что если все время по этому поводу ныть и страдать, то это на зрителя будет производить болезненное впечатление. Вот я и стараюсь ко всему относиться иронично» (Леонтьев М. Интервью // Мир за неделю. 1999. 18–25 сент.).

Подобная манера, сохраняя видимость многозначительной позиции, позволяет в иронически-агрессивном стиле осмеивать все и вся. Важно подчеркнуть, что манера эта нивелирует мысль и стиль, опошляет общение журналиста с аудиторией. Если все подвергается осмеянию, ценность информации стремится к нулю.

Весьма важная проблема – культура языка современных газет. Отмечаемое многими исследователями резкое падение речевой культуры коснулось и языка СМИ. Не будем углубляться в причины сложившегося положения. Их немало. Это и приход в журналистику слабо подготовленных людей, и расширение диапазона литературного языка (в целом явление положительное, но нередко влекущее за собой отрицательные последствия), и отсутствие внутренней цензуры, и др. Так или иначе, состояние речевой культуры внушает серьезную тревогу.

Особенно важен нормативный аспект для языка СМИ, который, обладая известным престижем, оказывает сильнейшее влияние на литературный язык, формируя языковые вкусы, литературные нормы. Как считают французские лингвисты, главным языковым наставником после гимназии является пресса.

Что же мы наблюдаем в современных газетах и других СМИ?

Картина, скажем прямо, безрадостная. Достаточно открыть любую газету, посмотреть телепередачу, послушать радио, чтобы обнаружить целую россыпь разнообразных ошибок. Попытаемся обобщить многочисленные отступления от норм.

Следует заметить: мы перестали склонять составные числительные. Для многих это трудная, если не непосильная задача. И очень грустно, когда опытный, образованный телеведущий произносит «из восъмиста солдат» вместо восьмисот.

Мы перестали склонять и географические названия. В газетах можно прочитать, по телевидению и радио услышать: «живу в Останкино, в Одинцово». Одна газета пишет в Сараево, другая – в Сараеве. Между тем русские и вообще славянские названия надо склонять. С.В. Образцов с возмущением писал: «...меня злит, что со словами на “о” стали обращаться как с “пальто”. И говорят: “Я родился в Медведково”. Вот уж это глупость. Блок жил в Шахматове, Есенин родился в Константинове, я родился как раз в Медведкове, а дача у меня во Внукове. Это псевдоинтеллигентное произношение – “во Внуково” – уже проникло на радио» (Литературная газета. 1981. 14 okt.).

Несклонение числительных и географических названий обедняет русский язык, лишая его законно принадлежащих ему форм.

Много ошибок связано с употреблением сложносокращенных слов. Очень часто, например, КГБ, ЦСКА употребляют в среднем роде (КГБ оповестило, ЦСКА выиграло), хотя ведущее слово в этих аббревиатурах мужского рода (комитет, клуб).

Даже в качественных газетах можно встретить обоих стран, обоих команд (вместо обеих), займ вместо заем, протянул щупальцу (вместо щупальце) и т.д. Исчислить типы и количество ошибок практически очень трудно.

Можно добавить еще так называемые модные слова, которыми мы нередко злоупотребляем: однозначно, ментальность, аккурат (о последнем уже говорилось).

Искажают смысл не к месту употребляемые и превращающиеся в слова-паразиты как бы, буквально, достаточно, например: «Он прожил достаточно долго». Как здесь понимать достаточно! Для кого достаточно!

В устной речи журналистов часто вызывает нарекания интонация, нарушающая законы русской речи и ориентирующаяся на англоязычные образцы. Нередки ошибки в произношении (например, афёра вместо афера).

Огромное значение имеет стилистическая грамотность. Газета «Известия» пишет: «За последние шесть лет на алтарь межэтнической вражды и криминальных разборок семи вооруженных группировок <...> были принесены жизни 150 тысяч либерийцев» (Известия. 1996. 11 апр.). Оборот «принести жизнь на алтарь» употребляется в высоких контекстах (...на алтарь Отечества). Криминальные же разборки и межэтническая вражда плохо сочетаются с алтарем.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56