1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8

Или Николай Рыбинский, его еще уважительно называют «классиком». «Музыка на все времена»* – его рук дело. Наш «классик», можно сказать, родился и вырос на подмостках Большого театра (его отец пел в театральном хоре), знает об опере все или почти все. Даже пресс-служба театра признает его авторитет как знатока-энциклопедиста.

А Светлана Галаган – главный «юморист» «Маяка»! В 2000 году она придумала программу «Отдыхать, так с музыкой», и к ней буквально повалили артисты оригинального жанра. Однажды рядом со Светой оказался Сергей Дроботенко. Сразу – звонок в прямой эфир:

– Меня зовут Татьяна. Я редко смотрю телевизор, и вас вроде бы никогда не видела. Но сейчас ваш голос мне показался знакомым. Наверное, мы с вами где-то встречались. Не могли бы вы описать свою внешность, чтобы я все поняла?

– Татьяна, я тоже чувствую, что мы пересекались (тут Сергей начинает смеяться)... А что до вашей просьбы, то нечто аналогичное произошло на одном моем концерте. В антракте получаю записку: «Сергей, я сижу на балконе за колонной, и мне вас не видно. Не могли бы вы описать себя?» Представляю, если бы я со сцены или сейчас, в эфире на всю страну, начал бы это делать...

Список замечательных людей нашей команды можно пополнять и дальше. Ди-джей всех времен и народов Андрей Баршев с потрясающим бархатным баритоном. Его программа «Музыкальный автомат», по-моему, завораживает всех женщин страны от мала до велика. Вообще-то идея программы проста: позвонить, выбрать песню и получить приз. Но слушатели, а чаще слушательницы, кажется, главным призом считают вовсе не билеты в театр, книги и диски...

– Андрей, как я рада, что вам дозвонилась. Я пытаюсь уже второй месяц, и вот наконец-то. Я вас так люблю!

– А муж далеко? – на всякий случай спрашивает осторожный Баршев.

– Да что муж, когда я целую вечность ждала встречи с вами...

А ведущая музыкальных программ Татьяна Кильбург даже вышла замуж за своего поклонника. Молодой человек, который ее подвозил, внимательно слушал радио. Татьяна спросила, кто из ведущих ему больше всех нравится.

– Кильбург, у нее как раз смена закончилась, – со знанием дела ответил он.

– А вы знаете, это я. Теперь у них растет дочь...

Всех, кто служит культуре и музыке на «Маяке», перечислить, увы, невозможно (хотя и очень хочется). Но этих людей многое объединяет, и прежде всего – необыкновенно высокий образовательный и нравственный уровень. Почти все у нас – выпускники Московской консерватории, МГУ, Гнесинской Академии. Люди по-настоящему интеллигентные, для которых зарплата, конечно, важна, но превыше всего – интересная работа.

Аудитория «Маяка» – тоже образованна и интеллигентна (знаю не только по социологическим исследованиям, но и по опыту личного общения). И мне кажется, наши слушатели очень точно чувствуют, что сотрудники «Маяка» работают «не за страх, а за совесть». Именно поэтому, возможно, они остаются верны каналу. «Радио – это телевидение для интеллигенции», – прочитала я недавно в одном из писем слушателя, который очень просит не снижать планку. Вот и нам бы хотелось – не снижать...

Ольга Русанова

в начало

Ваксберг Аркадий Иосифович

Родился в 1933 году в Новосибирске. Окончил юридический факультет МГУ и аспирантуру. Доктор юридических наук (1979). Работал следователем, адвокатом, совмещая эту работу с журналистикой. С 1973 года – в «Литературной газете» (обозреватель, спецкор, собкор ЛГ во Франции). Автор почти 40 книг прозы и публицистики, многие из которых переведены на десятки языков мира («Царица доказательств», «Нераскрытые тайны», «Валькирия революции», «Гибель Буревестника», «Загадка и магия Лили Брик», «Из ада в рай и обратно» и другие), и двухтомника мемуаров «Моя жизнь в жизни». Им написаны также сценарии художественных («Провинциальный роман», «Штормовое предупреждение», «Средь бела дня»), телевизионных («Новоселье», «Птичье молоко»), документальных («Белые пятна судьбы», «Реприза») фильмов, пьес для театра («Закон», «Выстрел в тумане», «Сигнал», «Верховный суд»). В двухсерийном телефильме «Опасная зона» (по своей одноименной повести) сыграл самого себя. Один из основателей (1989) и вице-президент Русского ПЕН-центра».

Магия эфира

Позвонили с «Маяка»: не соглашусь ли перевести на язык эфира кое-что из своих изданных мемуаров? Как это – не соглашусь? Такого вопроса и быть не может: ведь это станция, которую слушают миллионы! Но вмешалась жена, которой по определению просто положено вносить в любое решение свои коррективы. Притом – всегда неожиданные, которые просто невозможно предвидеть. «Очень плохая станция, – веско заявила она. – У меня с ней связаны только дурные воспоминания».

Воспоминания оказались действительно не из лучших. Но еще вопрос, в чью пользу они говорили. Иная хула дороже любой похвалы.

– В семь часов пять минут, – ностальгически вспоминала жена, – на «Маяке» ежедневно начиналась передача «С добрым утром!».

– «Ты забыла одно главное слово, – уточнил я. – С добрым утром, малыши! – Жена посмотрела на меня со снисходительным сожалением:

– За кого вы, сударь, меня принимаете? Стала бы я слушать в свои двенадцать лет передачу для малышей... «С добрым утром» – это юмор для взрослых, обреченных чуть свет бежать на работу. Я вставала с ее позывными, и если в семь тридцать, когда передача заканчивалась, была все еще дома, это с непреложностью означало, что в школу уже опоздала. Не знаю почему, но почти всегда я слушала их юмор до самого конца. Какая противная станция! Мне столько из-за нее в школе досталось!

Женская логика, да еще непререкаемо озвученная с высот слишком юного возраста, имеет обратный эффект. Я и без ремарки жены готов был тотчас броситься в объятья противной станции, когда та меня позвала, теперь же бросился с удвоенной, утроенной страстью. Мстя ей своим увлеченным участием за то, что она так злокозненно подводила мою будущую жену. Приучила ее постоянно опаздывать. И воспитала в ней тот самый юмор, от которого приходится мне страдать до сих пор.

Как славно работалось нам (возможно, правда, не нам, а мне одному, но все же, но все же...) над «Моей жизнью в жизни» – радиомемуарами, растянувшимися на целых двадцать передач в субботнем и воскресном эфире! С помощью Оксаны Таран, Ольги Русановой, Светланы Акиньшиной и других, столь же добрых и столь же внимательных, которым почему-то понравилось вместе со мной рыться в моей памяти, – с их помощью удалось отыскать в архивах и частных коллекциях множество дорогих мне голосов и познакомить с ними миллионы слушателей, неизбежно превратив тем самым огромную аудиторию в друзей моих друзей. Пусть хотя бы и виртуальных...

Как я был рад, когда, вынырнув из небытия, зазвучали на всю страну безвозвратно, казалось бы, забытые голоса Ивана Жадана и Бориса Дейнеки! Когда дорогие мне Вероника Тушнова и Маргарита Алигер, Павел Антокольский и Михаил Дудин, и еще множество других – талантливых и незабвенных – читали в моей программе по «Маяку» те самые стихи, которые я сам слышал в их собственном исполнении. Когда звучала – в прямой записи из зала – та самая музыка, которую я полвека назад слышал сам в том же зале, да к тому же в тот самый момент, когда шла эта запись. О, магия эфира!.. Она, оказывается, способна вернуть человеку молодость. «Она» – это значит люди, которые владеют эфиром. Спасибо им.

Но спасибо им не только за это.

Еще звучала по радио музыка, завершавшая каждую часть моих мемуаров, когда раздался телефонный звонок, – голос был до боли знаком, но он никогда не сопрягался в моем сознании с популярным французским шансоном: нам приходилось общаться – долго и часто – совсем на другой «звуковой дорожке». Звонил последний председатель Верховного суда СССР Евгений Алексеевич Смоленцев:

– В каком замечательном обществе, – сказал он, – я провел последние полчаса.

– Общество и впрямь было отменным – Монтан, Пиаф, Азнавур, – но наше со Смоленцевым «общее общество» состояло до тех пор – правда, очень давно – из казнокрадов, лихоимцев и их покровителей: героями наших прежних бесед были главным образом те, кого позже, с полным на то основанием, признают «советской мафией» (куда более примитивной, кстати сказать, чем та, которую зовут постсоветской). Не будь «Маяка», не предоставь он мне свои волны, я так никогда не узнал бы, что беспредельно честный, беспредельно суровый к преступникам и беспредельно верный закону Евгений Алексеевич Смоленцев тоже не чужд ностальгической грусти и сентиментальной тяги отнюдь не к изнанкам жизни, а к самым лучшим ее проявлениям.

Раздались и другие звонки, пошли все новые и новые письма. Нашлись те, кого я давно потерял в повседневной текучке (толкучке – так будет точнее), в водовороте событий, не позволяющих тормознуть на пути, признающем нынче лишь безумные скорости. Но вот – с «Маяком» удалось. Он почему-то позволил...

– Здравствуй, Аркадий, – зазвучал в трубке совсем незнакомый голос. – Не пытайся отгадывать, кто это. Последний раз мы говорили с тобой полвека назад. Даже чуточку больше. Нам не было тогда еще восемнадцати. Ты не помнишь, кто из нас был влюблен, – ты в меня, или я в тебя? Или мы оба?..

Я уже узнал! Боже мой, конечно, узнал, но все еще, боясь ошибиться, не смел назвать вслух ее имя.

– Я читала всегда твои газетные очерки...

– Почему же не позвонила раньше?

– Так ведь газета – она и есть газета. Бумажный лист – он, как граница. Ты там, я здесь... А у радио нет границ. Вот послушала передачу, и показалось, что ты рядом и рассказываешь все только мне.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8