1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8

Рассказывает Игорь Макаров

Если бы мне, инженеру одного из московских НИИ, радиотехнику по профессии, в конце 70-х годов сказали, что лет через десять я стану выступать по Всесоюзному радио, конечно, я бы сильно удивился. Хотя, если покопаться в собственной биографии, некоторые предпосылки все же имелись. Еще учась в школе, с пятого по десятый классы я был бессменным диктором местного радиоузла. Читал школьные новости, объявления, участвовал в еженедельных и праздничных передачах. Так что уже в младом возрасте представлял, какое поистине магическое воздействие на аудиторию несет слово, сказанное по радио.

Музыкальный же вкус сформировали патефонные пластинки, имевшиеся у нас дома. Среди них было несколько «трофейных», привезенных еще с фронта, в том числе запрещенного «эмигранта» Петра Лещенко. В то время, как мои ровесники в середине 1960-х восторгались ансамблем «Битлз», я переслушал почти всех гигантов отечественной эстрады: Утесова, Шульженко, Русланову, Юрьеву, Бернеса, Александровича и других. Более всего мне нравилась танцевальная музыка 1930-х годов в исполнении знаменитых наших и зарубежных биг-бэндов.

Еще одним толчком к развитию коллекционных наклонностей стало появление в нашей семье тяжелого и громоздкого, но весьма передового по тем временам аппарата – магнитолы «Вайва» каунасского радиозавода. Записывать музыку с эфира на пленку было чем-то сродни азарту охотника или рыболова – хотелось «поймать» нечто редкое, чего ни у кого из друзей не было. Основным полем такой «охоты» являлась только-только появившаяся радиостанция «Маяк».

Так что филофонистом и слушателем «Маяка» я являюсь тоже вот уже 40 лет. Любимой моей передачей в 60–70-е годы была утренняя рубрика «Маяка» «Опять двадцать пять». В ней звучало много хорошей музыки, сдобренной шутками, анекдотами, юмористическими рассказами. Кстати, до сих пор не могу разыскать многие песни из тех передач – не сохранились они в радиофонде.

С того времени началась в эфире «ловля» музыки, которую на пластинках встретить было почти невозможно. И это меня всегда удивляло – почему самые интересные и модные шлягеры невозможно купить в магазине? Отчасти для того, чтобы разрешить этот злободневный по тем временам вопрос, в конце 1980-х пришел я работать на фирму «Мелодия» и понял, что не доходят эти пластинки до масс, мало их выпускается. И вот, чтобы помочь таким же, как я, меломанам, зашел как-то в музыкальную редакцию Всесоюзного радио и предложил организовать передачу для коллекционеров. А там меня привели в студию и сказали: «Хочешь создать передачу – садись перед микрофоном и говори». Так совершенно неожиданно я стал радиоведущим в амплуа «популяризатора музыки прошлых лет». Почему именно прошлых? Потому что современную эстраду пропагандировать не нужно – она сама изо всех щелей лезет.

А великие корифеи ушедших эпох, увы, уже никогда не выйдут на сцену – их голоса остались только на старых пластинках. Они на современных радиостанциях как-то вдруг стали «неформатными». За них нужно вступиться, донести до слушателя. Первая созданная мною радиопередача называлась «Моя любимая пластинка», просуществовала она пять лет. Вторую – «Чего старенького?» – придумала в 1997 году редактор «Маяка» Елена Труханова. Какими-то изысканиями, историческими исследованиями я никогда не занимался. Хотя раза два-три пришлось-таки поучаствовать в поисковой работе.

Помнится, я проводил расследование в отношении популярнейшего произведения – довоенного танго «Брызги шампанского». Не одно поколение меломанов плясало под эту поистине легендарную инструментальную пьесу. Но вот никто не мог сказать, как она называлась в оригинале, кто автор и что за оркестр исполняет. Перепись с иностранного диска на советских патефонных пластинках появилась в 1937 году. На этикетках значилось: «Брызги шампанского». Танго. Исполняет оркестр под управлением ЛЮИСИ». Более полувека это было общепринятым. Так значилось и на переиздававшихся долгоиграющих пластинках и даже на компакт-дисках. Вот только ни одному из знакомых мне коллекционеров фамилия Люиси больше нигде не встречалась. Зато попадались довоенные патефонные пластинки французского отделения фирмы «Polydor» с записями оркестра под управлением Хосе Люкьеси (Jose Lucchesi), выступавшего в 20–30-х годах XX века в Париже. У нас было сильное подозрение, что мифический Люиси и был тем реальным Люкьеси, только работники советского Грампласттреста исказили его фамилию (что случалось в те годы весьма часто). Но как доказать?

Однажды мне удалось совершенно случайно заглянуть в тетради регистрации грамзаписей 1937 года, в которых были проставлены даты записей и матричные номера пластинок. Заполнялись тетради от руки. Так вот, против названия «Брызги шампанского» графа «Авторы» осталась незаполненной, а в графе «Исполнитель» стояло: «Лючеси» (то есть прочтение латиноамериканской фамилии на английский манер). Только написано столь коряво, что буквосочетание «че» был воспринято последующими инстанциями как буква «и». Поэтому-то на этикетках советских изданий и значился несуществующий Люиси.

С авторством же получилось еще хлеще. Уже в наши дни кто-то из редакторов радио, заполняя карточку в радиофонде, «назначил» автором танго знаменитого Оскара Строка. Конечно, Строк был гениальным композитором, но музыку «Брызг шампанского» не писал. «Утка» вылетела и пошла гулять по радиостанциям и репертуарным спискам. В конце концов, коллекционерам удалось найти зарубежную пластинку – первоисточник. «Брызги шампанского» – не совсем точный перевод. Если дословно – «Пенящееся шампанское» (или «Пузырьки шампанского»). Хотя, конечно, «Брызги» звучит поэтичнее. Да и привыкли уже все к такому названию. Автором же значился некто A.M. Люкьеси (скорее всего, брат руководителя оркестра). Так удалось закрасить еще одно белое пятно музыкальной истории.

В другой раз, несколько лет назад, мне пришлось заниматься поисками автора и исполнителей весьма известного в 60-е годы так называемого «Албанского танго» («Вдали погас последний луч заката»...). Я хорошо помню, как его пели в то время в застольных компаниях, во дворах. Наверняка и в ресторанах. В общем, так сказать, народный был хит. В 70-е годы по рукам ходили магнитные пленки, где это танго исполняла солистка полуподпольного ленинградского ансамбля «Братья Жемчужные» Н. Игнатьева. А вот на официально изданных грампластинках оно не попадалось. Радиослушатели же настойчиво просили отыскать пластинку и прокрутить в эфире сей музыкальный документ ушедшей эпохи.

Стал я названивать артисткам, работавшим на эстраде в те годы, и каждой по телефону пел один-два куплета. Собеседницы сразу вспоминали песню, но уверяли, что не записывали ее ни на радио, ни на пластинку. Неожиданно среагировала Гелена Марцельевна Великанова. Прослушав мое «проникновенное» пение, она вполне серьезно заметила:

«С Вашим голосом Вы можете петь в ресторане и зарабатывать много денег». (Подозреваю, «ресторан» в устах звезды эстрады и педагога означал нечто низменное, недостойное высокого искусства. Похвала сомнительная, но мне все равно было приятно.) В 2002 году «Албанское танго» записал ансамбль «Васса и «Ностальгия». Это русская интерпретация албанского танго «Бабочка», также отыскавшегося на долгоиграющем «миньоне» 40-летней давности (и включенного в один из выпусков лазерной серии «Дискотека у радиолы», информационным спонсором которой является «Маяк»). Только для русского варианта пришлось еще сочинить и припев, так как в 60-е пели без оного – одни куплеты. И что вы думаете – сел и сочинил. Слушателям понравилось. На концертах, говорят, тоже неизменно этот номер проходит «на ура».

И все же главным в своей работе считаю не исторические исследования, а качественное воспроизведение старой музыки, что неизбежно связано с реставрацией звука. И к этому удалось «приложить руку». С участием московских коллекционеров, среди которых и я, издан ряд компакт-дисков музыки прошлых лет с высококачественной цифровой реставрацией серии «Дискотека у патефона», «Дискотека у радиолы», «В русском ресторане» изданные фирмой RDM. Направление это некоммерческое, требует спонсорской поддержки и продвигается ныне в основном силами энтузиастов-любителей.

Как-то я обращался по вопросам переиздания и реставрации исторического музыкального наследия в Министерство культуры. Ответили вежливо и стандартно: «...в настоящее время не имеется возможностей». А мне кажется, должна быть Государственная программа в этом направлении. А то скоро и те последние «резервации» музыки ретро, существующие пока в эфире, могут сойти на нет...

в начало

Дубовцева Людмила Ивановна

По образованию филолог. Работает на «Маяке» с 1968 года. Ее «конек»: прямые трансляции с престижных конкурсов и фестивалей (Сопот, «Братиславская лира», «Голос Азии», «Славянский базар», «Юрмала»), а также ток-шоу с выдающимися деятелями культуры («Звездная гостиная», «Посмотрите, кто пришел») и др. Способствовала созданию творческих союзов: Вознесенский–Паулс–Пугачева, Резник–Паулс–Пугачева, Дога–Лазарев. При ее непосредственном участии были созданы известные песни «Танец на барабане», «Подберу музыку» и др. Заслуженный работник культуры РФ.

«МАЯКовские» окна роста

Есть такая песенка: «А в детство заглянуть так хочется!..» И ведь не только в детство. В разные годы. Ушедшие... Но оставшиеся в памяти яркими вспышками интересных встреч, порою неожиданных поступков, дел... А было ли это?

Но вот по радио транслируется концерт по заявкам. Звучит «Вальс» из кинофильма «Мой нежный ласковый зверь». В телевизионной программе Алла Пугачева вспомнила давнюю свою песню «Маэстро»...

Было. Вот они – сохранившиеся документы!

...Свои первые 20 лет «Маяк» жил и существовал в двух абсолютно самостоятельных измерениях: 5 минут информация и 25 минут музыка. Даже географически находились они в разных точках Москвы: информация – на улице Пятницкой, музыка – в составе Большой музыкальной редакции на улице Качалова. Группе музыкальных «маячников» позволяли экспериментировать, допускать какие-то вольности и даже иметь собственный гриф «Только для «Маяка»!

На негусто заселенном тогда поле государственных СМИ «Маяк» казался смелым в общем информационном строю. Что же касается музыки... Благодаря подвижности эфирной сетки, мобильности и творческому горению корреспонденты музыкального «Маяка» всегда оказывались в центре всех ярких событий культурной жизни: прямые включения во время спектаклей Большого театра, Мариинки, Киевского оперного и других; репортажи и прямые трансляции конкурсов и фестивалей, интервью «звезд» отечественных и «импортных». Появилась и собственная музыкальная фонотека «Маяка», которую пополняли все родственники и знакомые, привозя зарубежные эстрадные новинки – большая в те времена редкость!

Этот свежий ветерок, творческий задор молодой радиостанции, естественно, не остался незамеченным. И стали собираться на «Маяке» и маститые, и молодые композиторы, поэты, исполнители. И также, как в 60-е, главным художественным клубом были «кухни» (помните у Высоцкого «Кухонные посиделки»?), так и у нас, на улице Качалова, творческим центром стали импровизированные «гостиные» с повидавшими виды креслами и колченогими столиками в коридоре 4-го этажа.

Идешь по коридору: шумная компания – Ширвиндт, Державин, Андрей Миронов, Сева Ларионов – обсуждает очередную праздничную программу. Через несколько шагов близорукий Лев Иванович Ошанин, вплотную приблизив к глазам бумажку с написанными от руки стихами, громко читает слова к рождающейся песне. По подоконнику, как по клавиатуре рояля, аккордами выстукивает мелодию и громко поёт свой очередной марш Серафим Сергеевич Туликов. У другого окна робко кого-то высматривают два начинающих белорусских композитора – они только что с поезда Минск – Москва и сразу в редакцию. Это Игорь Лученок и Эдуард Ханок. Волнуются. Их еще почти не знают в Москве...

Вот так же появился в нашем густо населенном коридоре и композитор из Молдавии Евгений Дога. Записи принес на рассыхающихся бобинах. Пока в аппаратной мы приводили их в порядок, наслушались и подружились. Музыка молдавского композитора зазвучала на «Маяке». И вот как-то я говорю Жене (тогда еще он не был маститым Евгением Дмитриевичем): «Почему ты никак не напишешь песню о Кишиневе? Нам так нужны для программ песни о городах!» Прошло какое-то время, и мне звонит из Кишинева Дога: «Я написал песню о Кишиневе. Слушай». И в телефонной трубке зазвучал дивной красоты голос. Я спрашиваю: «Кто поет?» – «Не отвлекайся! Песню слушай!» Я опять: «Кто поет?» – «Да тебе имя ничего не скажет: у нас учится в Кишиневе в музыкальном училище, полуцыганка, полумолдаванка, полукраинка». – «Имя скажи». – «Соня! Ротару! А песня понравилась?» – «Очень. Привози скорее, нужен перевод на русский язык!» Всё в том же коридоре познакомила их с поэтом Владимиром Лазаревым. А потом приехала из Кишинева эта «неизвестная» Соня Ротару, записала песню. Это была ее премьера на московском радио. А музыкальная строчка песни «Мой белый город» каждый час звучит теперь в Кишиневе на башне городской ратуши. А я тайно радуюсь: «Песня родилась на «Маяке».

Что же касается вальса из кинофильма «Мой ласковый нежный зверь», то тут тоже «Маяк» оказался первым. На сей раз встреча наша с композитором произошла в Кишиневе. Я приехала в командировку на фестиваль «Мэрцишор», а Дога вернулся из Москвы с только что записанной музыкой для кинофильма «Мой ласковый нежный зверь»... В общем, «Вальс» этот зазвучал на волне «Маяка», и только через год его услышали в кинофильме. Забавная по этому поводу у меня произошла встреча в Париже. В одном из переходов парижского метро услышала я знакомый до боли вальс. Играл на аккордеоне нищий музыкант. Я поинтересовалась: откуда известна ему эта мелодия? Ответ меня потряс: это старинный французский вальс! Переубедить уличного музыканта мне не удалось, зато мой рассказ об этой встрече самому автору вальса очень понравился. Только посокрушался, что «авторские» от такого исполнения композитору не поступают.

Авторитет «Маяка» рос. Композиторы из всех республик Советского Союза становились не только нашими авторами, а и друзьями. И только в дождливой Латвии оставался по-прежнему далеким и загадочным композитор Раймонд Паулс. Нам присылали его записи по официальному обмену без всякого в этом участия самого автора. И вот в Киеве – выездной общесоюзный конкурс артистов эстрады. «Маяк», как всегда, выдает в эфир ежедневные музыкальные обзоры по трансляции из Киева. Среди участников – ансамбль «Модо» из Латвии. Художественный руководитель – Раймонд Паулс. До сих пор не могу вспоминать их конкурсное выступление без чувства ужасной неловкости: члены жюри решили, что это слишком «западный» (а это звучало как клеймо) ансамбль, артистам не дали доиграть свою программу до конца – просто «увезли» со сцены (она была вращающаяся). Там мы и познакомились. И подружились на долгие годы. Паулсу уже было тесно тогда в рамках своей одной республики. В «нашем коридоре» познакомился он с российскими поэтами, стали появляться его песни на русском языке. Но настоящий «бум» вызвала песня «Маэстро». Кстати, о моем «участии» в рождении этой песни написал в своей книге Илья Резник. А дело было так: мне очень хотелось, чтобы Пугачева спела песню Раймонда Паулса «Два стрижа» на стихи Андрея Вознесенского. Алла уезжала тогда на гастроли, и я отдала ей кассету с записью этой песни. На гастролях каждый вечер (почти как у Блока «...И каждый вечер в час назначенный...») после концерта слушала она эту запись, но не успевала выключить микрофон, когда песня заканчивалась, и там сразу же начиналась другая мелодия. Вот та, другая мелодия и заинтересовала певицу. Рядом был Илья Резник. В общем, вернулись они в Москву с готовой песней «Маэстро».

На меня же возложили «самую малость» – «сдружить» не общавшихся в те годы друг с другом Пугачеву и Паулса, «посадить» их за один рояль... Всесоюзная премьера этого шлягера состоялась одновременно в новогоднюю 1981 года ночь на «Маяке» и в телевизионном «Огоньке». На следующий же день восторженные радиослушатели и телезрители Пугачеву и Паулса «поженили», и потом несколько лет редкая наша музыкальная программа обходилась без этой песни. Звучит она и сегодня. А ведь вот эти творческие треугольники: А. Пугачева – Р. Паулс – А. Вознесенский и А. Пугачева – Р. Паулс – И. Резник родились в нашей «коридорной гостиной» «Маяка».

Или вот еще – Андрей Миронов! Как говорится, сам бог велел приглашать его вести праздничные программы 8 Марта. Одно его появление в эфире – уже подарок к женскому празднику. А ведь это и его собственный День рождения.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8