1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15

Являясь частью социума и одновременно специфическим институтом, выполняющим ряд важнейших функций, среди которых на одном из первых мест находится информирование общества о природной и социальной реальности, СМИ не могут не воспроизводить реальность со всеми ее конфликтами и противоречиями. Это положение подтверждается результатами исследований представителей школы «культурных индикаторов», трактующих содержание СМИ как достаточно достоверное отображение общества и культуры, в контексте которых оно осуществляется. Поэтому, по определению, информационное поле, создаваемое СМИ, не может не быть противоречивым и неоднородным. Как справедливо подчеркивает Г. Гаджиев, информационные потоки, как правило, весьма неоднородны: они состоят из множества противоречащих, а нередко и взаимоисключающих друг друга сообщений, в результате чего разнообразные программы и материалы СМИ в своей совокупности оказывают влияние на формирование общественного мнения, но не штампуют его[30]. Наличие множества информационных источников способствует поддержанию в информационном поле плюрализма репрезентаций реальности и, в частности, наличию некоторого множества репрезентаций одного и того же фрагмента реальности.

Диверсификация медиа, представленная широким спектром средств массовой информации и выражающаяся в плюрализме репрезентаций реальности, также проистекает из отмеченного в свое время Н.А. Рубакиным реального существования различных психобиологических типов реципиентов, характеризующихся избирательной восприимчивостью по отношению к разным типам текстов[31]. Несомненно, что медиа-тексты конструируются на основе учета психобиологического типа аудитории, чтобы таким образом оказывать на нее наиболее эффективное воздействие.

Только в том случае, когда разные СМИ содержательно унифицируют свои сообщения, как это, например, было в период предвыборной кампании Б. Ельцина, или длительное время оперируют одними и теми же идеологическими концептами, их воздействие на структуры сознания индивидов значительно увеличивается[32].

Экспериментальные исследования характера и степени влияния СМИ, проведенные за последнее время в нашей стране, ставили цель проверить наличие в реальной жизни нескольких моделей взаимодействия сознания реципиентов и медиа-сообщений. Исследование было осуществлено вне контекста предвыборных кампаний, как это делалось в США, потому что в такие периоды политическая информация СМИ и ее восприятие имеют свою специфику[33]. Как заявляют авторы, их эксперимент выявил наличие в российском обществе трех базовых моделей влияния СМИ на «политическое» сознание реципиента – максимального, минимального и обратного влияния. Для нас результаты данного эксперимента важны особенно потому, что они показывают необоснованность понимания институциональной роли СМИ исключительно в рамках политэкономического подхода как заговора правящего класса с целью жесткого контроля над обществом, которому в результате абсолютно нечего противопоставить подобному воздействию. Признавая огромное значение данного подхода, вытекающего из критической социологии, мы считаем, что на него можно опираться не во всех случаях, поскольку объяснение определенных явлений может быть найдено без обращения к политэкономическим терминам. Как ни парадоксально это звучит, но какая бы модель ни превалировала в обществе, она служит подтверждением включенности индивида в сферу деятельности СМИ, что является одной из основных предпосылок для принятия решения о политическом выборе. Иными словами, картина мира индивидов, несомненно, формируется под влиянием масс-медиа, однако несомненно и то, что индивидуальные картины мира вследствие этого не становятся унифицированными.

Схема 3. Поливариантность репрезентации фрагмента реальности различными медиа

Никто из членов социума не может избежать влияния СМИ, но вопрос состоит в том, каков результат этого влияния: тот, к которому стремились продуценты, или прямо противоположный, как, например, в тех случаях, когда сообщение СМИ идентифицируется реципиентом как воздействие с манипулятивной целью (управления его поведением). Реципиент задумывается не только над содержанием медиа-текста, но и пытается определить, в интересах каких групп людей делается подобное сообщение. Если конкретный орган СМИ воспринимается как средство выражения интересов его реципиентов, то это повышает к нему доверие и возрастает его эффективность. Если же реципиент понимает, что соответствующий орган СМИ выступает в интересах элитных групп, то он воспринимается как орган социального управления и его сообщения могут блокироваться определенными барьерами в сознании реципиента.

Другим аргументом в пользу «компромиссного» подхода к оценке степени влияния СМИ является направление в теории массовых коммуникаций, которое стало известно как «теория тактик слабых актеров» и которое акцентировало роль аудитории в процессе коммуникативного взаимодействия между «сильными» и «слабыми» социальными актерами. В русле данного направления рассматривались формы влияния социальных групп, непосредственно не участвующих в принятии социально значимых решений, на институты и структуры. Мишель де Серто противопоставляет стратегии властных структур, которые вырабатывают правила и навязывают их «слабым» актерам, и тактику слабых актеров, которые, находя определенные лазейки в системе, могут практически полностью подменять навязываемые им правила другими[34]. Основная идея де Серто заключается в том, чтобы акцентировать значительную роль не облеченных властными полномочиями социальных групп в принятии политических и иных решений. Согласно де Серто, роль слабых агентов во властных отношениях неоправданно недооценивается.

Отталкиваясь от этого положения теории де Серто, Джон Фиск особо подчеркивал тот факт, что члены социальных групп, находящихся на нижних уровнях социальной вертикали, активно потребляют медиа-продукцию. Хотя Фиск подвергался острой критике за абсолютизацию автономности аудитории, его работы вызвали к жизни близкие по тематике исследования, ставшие известными как «новые исследования аудитории»[35]. В противовес распространенному мнению о беспомощности и бессилии «низов», Х. Мартин-Барберо определил различия в механизмах влияния рядовых членов социума на облеченных властными полномочиями в демократических и иных странах[36]. Выявив специфические механизмы воздействия «масс» на власть предержащих, он пришел к выводу о том, что политические и экономические решения властной элиты не преследуют только ее собственные интересы, а включают в себя часть интересов «слабых». По мнению Барберо, СМИ являются той сферой, где в вербальной форме актуализируется противостояние различных социальных групп. В тех обществах, где по западным представлениям отсутствует демократия, не обязательно имеется репрессивная власть, полностью контролирующая масс-медиа и тем более содержание сознания индивидов. Как полагает Е.Ю. Кольцова, такой подход позволяет частично объяснить быстрый крах советской идеологии, поскольку даже в период ее доминирования «переосмысление и альтернативное трактование сообщений масс-медиа было обычной практикой в позднесоветский период, и по мере того как журналисты все более и более осознавали это, идеологическая коммуникация постепенно превращалась в пустой ритуал, в который мало кто верил, но который сохранялся по другим социальным причинам[37]. Проведенное автором исследование «изнутри» медиа позволяет утверждать, что контроль над СМИ со стороны различных структур не должен рассматриваться как нечто абсолютно стабильное и последовательное.

Д. Мак-Куэйл, один из ведущих теоретиков массовой коммуникации, полагает, что современные масс-медиа осуществляют широкий спектр функций, начиная с нейтральности в информировании и заканчивая манипуляцией и контролем[38]. Эти функции соотносятся с различными коммуникационными моделями репрезентации реальности. В зависимости от преобладания тех или иных моделей медиа могут рассматриваться по отношению к индивиду как:

·         «окно в мир», открытое для репрезентации событий, что не предполагает привнесения элементов, не имеющих отношения к самому событию;

·         зеркало событий социума, которое накладывает некоторые ограничения на процесс репрезентации, связанные с неизбежностью установления некоторого «угла отражения», а также ограниченной поверхности отражения самого зеркала, вследствие чего реципиент не может увидеть событие во всей его многогранности;

·         «привратник» (фильтр), который либо осознанно, либо неосознанно выбирает определенные аспекты события, опуская другие;

·         интерпретатор, разъясняющий события, которые без этого могли бы показаться некогерентными;

·         преграда, или завеса, отделяющая индивида от события и тем самым искажающая его восприятие[39].

Н. Фэаклоу в книге «Медиа-дискурс» высказывает положение о том, что независимо от того, какую функцию по отношению к реальности выполняет СМИ и какие модели репрезентации им используются, результатом их актуализации является создание коммуникативного события[40]. Понятно, что между событием, реально имевшим место, и коммуникативным событием не может быть поставлен знак тождества. Говоря о разностатусности факта (события) и его интерпретации в СМИ, Ю.А. Сорокин указывает на необходимость различать факт-событие и факт вербальный[41]. По мнению ученого, факт-событие «сюжетно» завершен, так как в нем исчисляемы и конечны действующие лица и их поступки, в то время как вербальный факт в СМИ «сюжетно» незавершен, перифрастичен и виртуален и представляет собой лишь процесс приближения к завершению, реализуемому совокупностью негомогенных речевых средств. Различия в статусе между фактом-событием и фактом вербальным предопределяются их структурной дифференциацией: «Структура вербального факта – это виртуальная реальность, неоднозначность которой усиливается тем, что она в отличие от структуры факта-события стремится не показать, а оценить себя. Иными словами, вербальный факт – это всегда лишь потенциальный факт»[42]. Тем не менее, несмотря на объективные различия между самим событием и его медиа-репрезентацией, в процессе восприятия и то, и другое становится частью психической реальности индивида – той сферы, в пространстве которой источник возникающих психических образов отходит на второстепенный план. Ю.А. Сорокин высказывает предположение о том, что причиной исков к средствам массовой информации служит тенденция рассматривать содержащиеся в медиа-текстах ассертивы и экспрессивы в качестве перформативов, т.е. реципиенты склонны воспринимать вербализацию события одновременно как интерпретацию и действие (поступок)[43].

Н. Фэаклоу называет отличительные признаки коммуникативного события как элемента, конституирующего массовую коммуникацию:

·         масс-коммуникационные технологии позволяют создавать и воспроизводить коммуникативное событие (текст), причем время и место его актуализации определяется СМИ;

·         место и время создания коммуникативного события не идентичны времени и месту его восприятия;

·         коммуникативное событие создается под институциональным контролем, а потребляется индивидуально;

·         коммуникативное событие позволяет придать жизни индивида социально значимый характер;

·         коммуникативное событие в СМИ помогает преодолевать разрыв между общественным характером продуцирования текстов СМИ и индивидуализированным характером их потребления;

·         коммуникативное событие является формой социальной практики;

·         коммуникативное событие отражает изменения в обществе и культуре;

·         в коммуникативное событие встраивается информация о коммуникантах СМИ и аудитории;

·         политическая составляющая коммуникативного события предполагает наличие в нем идеологического и воздействующего моментов;

·         экономическая составляющая коммуникативного события определяется функционированием текстов СМИ в качестве культурного товара;

·         коммуникативное событие, как правило, характеризуется фрагментарностью, незавершенностью и неопределенностью и тем самым репрезентирует параметры реального события, что не всегда дает однозначное понимание природы репрезентируемого события[44].

Приведенный выше перечень признаков коммуникативного события делает очевидным то, что Н. Фэаклоу, ставя знак равенства между текстом СМИ и коммуникативным событием, видит главную цель в разведении двух феноменов: реального события и его медиа-репрезентации. С этой целью автор указывает на специфически медийные и неспецифические факторы, оказывающие влияние на структурацию сообщения (текста), а не самого коммуникативного события. Во-первых, представляется неправомерным ставить знак равенства между медиа-текстом и коммуникативным событием. До того, как реципиент вступает во взаимодействие со знаковым пространством текста, последний существует лишь как физический объект, в котором только заложены некоторые необходимые параметры для потенциальной реализации коммуникативного события.

Во-вторых, термин «коммуникативное событие» является слишком обобщенным и вследствие этого малопригодным для обозначения феномена репрезентации реальности, имеющего медийный онтогенез. Большая часть отличительных, с точки зрения исследователя, признаков коммуникативного события может быть отнесена и к другим типам текстов. Именно поэтому представляется целесообразным провести разграничение между коммуникативным событием и медиа-коммуникативным событием. Коммуникативное событие происходит всякий раз, когда в процессе осуществления различных видов деятельности индивид воспринимает вербализованную информацию. Коммуникативное событие может иметь место при чтении художественного текста, в ходе диалога между двумя людьми, при прослушивании лекции и пр. Информация, поступающая по каналам СМИ, структурирует реальное событие особым образом, трансформируя его в медиа-коммуникативное.

Согласно нашей точке зрения, медиа-коммуникативное событие имеет место только тогда, когда медиа-текст становится для индивида объектом рецепции и интериоризации. Иными словами, медиа-коммуникативное событие происходит в процессе того взаимодействия, в результате которого содержание медиа-текста становится частью психической реальности реципиента. Актуализация медиа-коммуникативного события схематически может быть представлена следующим образом:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15