1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17

·         чрезмерное преклонение перед чьим-либо авторитетом (или убежденность в собственной непогрешимости – «Я не могу быть неправым!»).

Нежелание и неумение слушать другого – пожалуй, главная беда, распространенное в массе общества явление. Отсюда – наивно не замечаемые логические ошибки и подтасовки, разгул демагогии в публичных дебатах, в том числе и тех, в которых принимают участие журналисты.

Как-никак, а оппонент – это неудобство, дискомфорт. Что-то режущее слух, заявляющее свои права, чуть ли не оскорбительно покушающееся на святость твоих чувств и мнений. В том и трудность, что надо предположить в другой стороне ту же святость чувств и убеждений, то же право на правоту. Нам не всегда приходило в голову, что если человек шагает не в ногу, это не обязательно плохой человек.

(«Баллада о разных мнениях», – «Известия», 1998).

Вступая в полемику, важно постараться увидеть предмет с разных точек зрения, и четко определять отправной момент дискуссии.

в начало

Кое-что о демагогии

Полемика дает возможность варьировать мысль и обыгрывать ее, но полемика может и захлестнуть мысль демагогией. Создать впечатление правоты, не будучи правым. Не формулируя неправильные суждения, подвести к ним слушателя и читателя, поручая им самим обманывать себя. Например, пропустить факт, подозревать о котором не могут.

В полемической схватке за госзаказ на восстановление барельефов храма один из спорящих ратует за прежнюю «фактуру» – мрамор, другой – за синтетический материал декоративит: «ему никакой мороз, никакая грязь не страшны. Материал итальянский, все думают, что это бронза...» (не вспоминая, что мраморные оригиналы не разрушились от времени или морозов, а были взорваны). Журналист-комментатор уточняет, что декоративит – изобретение фирмы, принадлежащей самому спорщику, и, по словам одного из его создателей, хорош «...при строительстве яхт и изготовлении торговых ларьков».

Заметный пропуск факта иногда восполняется «по очевидности», подсказывая неверный вывод. Так, естественно предположить, что современный синтетический материал обойдется дешевле мрамора. На деле же сражение идет за одну и ту же сумму госзаказа.

Еще пример. Гневно звучит: «Вырубается Нескучный сад!» Ситуация кажется ясной – кому-то из богатых стало тесно. Напрашивается: долой продажную мэрию! В действительности, – вспомнили о парковой культуре: сад, похожий на дикие заросли из-за стихийных посадок на субботниках, наконец, прореживают...

Широко распространено создание недоверия у аудитории к какому-нибудь факту посредством соответствующих словесных оборотов («Мне назойливо твердят, что якобы произошло событие первостепенной важности...»).

И наоборот, неблаговидное содержание часто скрывается и за глубокомысленными терминами, придающими ему «авторитетность», больший вес. Широко идет в ход «имидж» благозвучных понятий (Слова: «либеральный», «патриотический» не случайно так часто употребляются в названиях политических партий... Известно, как умеют журналисты сочинять «безобидные» прозвища; например, писать: «Малыш» и «Толстяк»... об атомных бомбах, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки).

Если соответствующим образом отозваться о своем противнике в публичной полемике, возможно создать комический эффект, его принизить, привести к отторжению его самых разумных мыслей.

Пытаясь обезопасить себя от резкостей собеседника, полемист иногда переходит на «эзопов язык», отвлекая, пряча жало своего полемического выпада, смягчая формулировки, умаляя значимость своих выводов.

Используются словесные блоки «эмоционального внушения» («Как умный человек, вы не можете не понимать...»), перефразировки, стилистические искажения, когда мысль преподносится как нечто забавное, странное («И как можно договориться до этого!»).

Встречается и прием «троянский конь»: исказив тезис противника, кинуться горячо защищать его, нанося удар и по тезису, и по авторитету... Полемисты часто намекают на умышленное умолчание (сокрытие противником каких-то фактов).

В современной прессе все эти и многие другие демагогические приемы широко распространены. Дискутирующие часто подменяют доказательства ссылкой на громкое имя (древние называли это: «аргумент «Сам сказал!»). Пытаются усыпить бдительность лестью, подменой обсуждения истинности мнения взвешиванием его полезности.

Идут в ход прямая грубость, угрозы. Так, знакомя читателя с «битвой за заказ», журналист наглядно продемонстрировал уровень полемики, процитировав ряд обращений Зураба Церетели, вновь избранного президента Академии художеств, к своему оппоненту:

... – Твоя позиция – халтура, на уровне прораба...

– Я предупреждаю, что все художники придут сюда с лозунгами, потому что ты конкурс ломаешь!

– Если я тебя раздражаю, – я уйду!

– Отойдите и не мешайте! Вы, лично! и т.п.

Так называемая силовая демагогия, шантаж недопустимы в цивилизованной полемике. В современных публичных спорах, организованных прессой и телевидением, нет-нет да и мелькнет фраза – донос о неблагонадежности мыслей собеседника, «подрывном» характере его рассуждений (когда-то это называлось: прием «к городовому»), нередки случаи срыва дискуссии, перевода ее в скандал.

Часто отвечают не на заданный, а на близкий вопрос. Создают умышленную неразбериху:

·         смешивая факты и мнения (Например, в ответ на аргументы говорят: «Вы, конечно имеете право думать, как вам заблагорассудится...»);

·         смешивая верное утверждение с неверным: «Вы не выступили и не опровергли его, испугавшись...» (А опровержение уже прозвучало, в нем не было нужды).

Демагогия к тому же – умение легко использовать погрешность, цепляться за слова. И т.д. и т.п. Вспомним злую шутку софистов: «Ты прав, ты только неправильно ответил»...

В целом же, демагогия – проторенный опытом многих поколений путь к манипулированию аудиторией, людьми, ставшими свидетелями публичных диспутов. И как ни соблазнительны способы «оставаться правым независимо от истины» (как писал Шопенгауэр еще в 1820 году, приводя более сорока соответствующих уловок, включая «возбуждение гнева придирками» или «сбивание с толку бессмысленным набором слов»), журналисты, многие из которых владеют приемами «духовного фехтования», не могут себе этого позволить в принципе. Цели у них другие.

Демагогия – спектакль для аудитории, и надо сделать все, чтобы эти «условия игры» не были приняты, чтобы это ремесло распознавалось, не служило целям манипулирования. Иногда уместна публичная мотивация своего сопротивления демагогии, неприятия нецивилизованной манеры общения (Гамлет: «На мне играть нельзя...»). Но, главное – надо быть в силах наглядно, для аудитории, продемонстрировать иную манеру, противопоставить Демагогии умение работать в дискуссии точно и корректно.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17