1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17

Так ли, иначе ли назовем мы «маски», не столь важно. Почти в каждой редакции есть свои образные эквиваленты профессиональных «ролей». Во всяком случае, очевидны основные направления игры: в «незнайку», в индифферентного передатчика сведений, в «судью» и т.д. Лучшие из них – те, которые подчеркивают внимание (по той, или иной причине) к словам и личности собеседника, выделяют их в качестве главного стержня беседы.

«Одна из причин того, что умные и приятные собеседники так редки, заключается в обыкновении большинства людей отвечать не на чужие суждения, а на собственные мысли.

Тот, кто похитрее и пообходительнее, пытается изобразить на своем лице внимание, но его глаза и весь облик выдают отсутствие интереса к тому, что говорит другой и нетерпеливое желание вернуться к тому, что намерен сказать он сам. Мало кто понимает, что такое старание угодить себе – плохой способ угодить другому или убедить его, и что только умея слушать и отвечать, можно быть хорошим собеседником». (Ларошфуко, «Максимы»).

Говоря о распространенных «масках» интервьюера, отметим, что некоторые «маски» смежны по психологическим чертам, журналисту легко их менять, корректировать по ходу дела.

Маски – выделение типичных психологических позиций человека – целенаправленны по отношению к собеседнику. Если журналист подчеркивает свое бессилие (незнание предмета, зависимость от шефа, который послал на задание) и, следовательно, свою зависимость от согласия-несогласия на беседу, цель одна – укрепить, возвысить собеседника в его собственных глазах, предложить роль человека значительного, вызвать желание облагодетельствовать «несчастного репортера». Один из реальных случаев: журналист, в данном случае – фоторепортер, прося «звезд» позировать ему, постоянно ссылался на необходимость заработка для семьи, (называя это приемом «детишки плачут»), хотя был холост...

Нередко, беседуя с «большими начальниками», журналисту приходится демонстрировать свою независимость («У меня – свое начальство») или подчеркивать свой профессионализм, творческие идеи («У меня – свои секреты»), всячески демонстрировать собеседнику, что общение нужно не лично ему, но большой аудитории читателей (слушателей, зрителей).

Подчас, напротив, журналист намеренно иронизирует над своей призрачной «самостоятельностью», «независимостью», для того, чтобы успокоить собеседника, стать с ним на одну доску. Вообще критическую реплику в свой адрес ввернуть в диалог никогда не помешает, – считают опытные интервьюеры («Мы, журналисты, так привыкли умиляться этой аполитичностью... Этой «усталостью во благо»...)

Вообще маска, которую надевает журналист, служит для соответствующей коррекции поведения собеседника. Журналист как бы примеряет на глазах собеседника свою маску, понуждая его сделать то же самое, – соответствовать моменту.

Иногда «маска» дает эффект вовсе не тот, который «напрашивается». Например, высокомерие (маска «надменного») может быть не способом «поставить собеседника на место» (что, чаще всего, глупо), но придать весомости собеседнику, приподнять его в собственных глазах (например, если заметить: «Хотя я со многими известными людьми обсуждал эту проблему («знай наших!»), но никто не сумел ответить на нее толком, все отличались, знаете ли, полным непониманием сути... И вот я у Вас».

Собственно, маски, – это тон, который избирается, это интонационное решение беседы: поучающее, почтительное, напористое или какое иное.

в начало

Возможности для маневра

Известно – нельзя собеседника достаточно долго держать в напряженном состоянии, под градом резких вопросов он растеряется или озлобится, или демонстра-тивно замкнется, не желая быть наглядным пособием в «блестящей журналистской игре». Маски «следователя», высокомерного, снисходительно внимающего «усталого журналиста» («много, много я вас перевидал...») нежелательны ни при каких условиях.

Резко отрицательный результат, подчас, дает и наигранное участие, сострадание (тот же «следователь», но не с кнутом, а с пряником); как однажды воскликнул какой-то «подследственный»: «Перестаньте обливать меня помоями вашей гуманности!»

Те или иные «психологические позиций» во время профессиональной работы, как правило, журналист занимает вполне осознанно (хотя, в принципе, «перевоплощение» может происходить и бессознательно).

«Имиджи» используются для устранения, либо смягчения некоторых психологических барьеров между интервьюером и интервьюируемым. И выбирать маски надо точно.

В случае социального неравенства его только усугубит надменность журналиста; человека, и так чувствующего себя неловко в нестандартной для себя ситуации, не стоит ошеломлять напором или демонстрировать свою крайне изысканную и глубокомысленную манеру «эстета».

Есть и еще одна опасность, которую надо учитывать в данной ситуации. Интервьюера с его вполне безобидными намерениями слишком часто принимают за настоящего «ревизора». Особенно, если «у страха глаза велики» не без основания. Тогда-то, как известно еще по Гоголю, могут возникнуть комические ситуации. Так было, к примеру, в практике журналистки Т. Ивановой:

«Вспоминаю одно из своих первых интервью. С пасечником. Я молодая была, волновалась, почитала какую-то специальную литературу перед встречей. Разговаривала я с этим дедом просто. Хорошо беседовали.

А потом задала вопрос, и в нем было какое-то специальное слово, сейчас уже не помню, какое. Так вот, проскользнуло.

Этот дед метнул на меня быстрый взгляд и спросил: «Инспектор?»

Так и не смогла я ему доказать, что я всего лишь журналистка...»

Из всех вариантов масок чаще всего употребляются маски с «эффектом снижения», «опрощения» журналиста; спектр тут широк: от нагруженного начальством «трудяги», до просто восхищенного собеседника.

«Труднее тогда, когда вы идете к людям, которые принимают вас за начальника, – справедливо считает А. Рубинов, – тогда стоит задавать... очень много глупых, наивных вопросов...Так было, например, когда я собирал материал о том, что происходит в камерах хранения – там происходят очень интересные вещи. Так вот, работницы камер хранения никак не могли разговориться. Тогда я стал задавать наивные вопросы, вроде, скажем, такого: «А правда ли, что у вас прячут человеческие трупы?» Шутил много. Постепенно они разговорились... Я подыгрывал им, раскрывал рот от удивления... Получился хороший материал. Если бы я не задавал глупых вопросов, не ставил себя ниже них, материала не получилось бы».

Для журналиста естественно менять, в зависимости от ситуации, и манеры, и речь. Как говорил яркий московский репортер Э. Церковер: «Порой журналист не просто меняет речь, порой нужна роль. Если разговор, например, с военным, то лучше всего предстать перед ним совсем уж штатским, по его понятиям, может быть, недисци-плинированным.

Я брал интервью у адмирала, командующего флотом. Человек он был суровый, с тяжелым характером, не любил лишних слов. Казалось, заставить его ответить на вопрос, на который он отвечать не хочет, практически невозможно. Но все-таки можно, при условии, если он видит перед собой штатского... И хотя я сам капитан-лейтенант флота, я специально для него выгляжу «чисто штатским». Я спрашиваю: «Сергей Георгиевич, а дети ваши пошли по стопам отца?» – «Да, сын служит во флоте». – «Сергей Георгиевич, а нельзя сказать, где он служит?» – «Не надо, ему и так легко служится!» – «Ну, Сергей Георгиевич, ну а все-таки...» Военному он ответит «Нет!», а тут видит перед собой человека, спрашивающего по наивности... Ему трудно со мной бороться, я не из его компании!...

С актером разговор нужен такой – стилистически, и по манере беседы, – чтобы он понял, что вы знаете театральный мир, не новичок. Обязательно нужно польстить вначале: «Мы вас так любим...», на них это действует. С рабочим разговариваю так, как корреспондент разговаривает с рабочим. Хитрить не надо: «Я в вашем деле ничего не понимаю, говорите со мной, как с невеждой, объясните все, пожалуйста, подробно». Ему это приятно: он начинает чувствовать себя авторитетно».

Использование маски – использование возможностей для маневра. В случае, если беседа грозит сорваться по причине несоответствия уровня компетенции журналиста тому, каким этот уровень хотел бы видеть собеседник, также можно использовать маски. Можно польстить человеку, знающему больше вас. Можно сослаться на странную прихоть начальства («Ну с чего бы редактору именно меня к вам посылать...»). Выдавать себя за «всезнайку» (даже если усердно готовился) не стоит, можно попасть впросак, дискредитировать себя в глазах собеседника, после чего на хороший материал уже надеяться нечего («единожды совравши – кто тебе поверит...»).

в начало

Герои и антигерои

Есть ситуации, когда использование метода «маски» предполагает дополнительные трудности. Если в предыдущих случаях предлагались предварительные уста-новки на игру, с целью ободрить, поддержать и помочь «разыграться» собеседнику, то в общении с «антигероем» все гораздо сложнее.

Вспомним, что работа с источником различаются не только по характеру получаемой информации, но и по отношению интервьюируемого к беседе (охотно сотрудни-чающие, равнодушные, сопротивляющиеся, вообще не желающие общаться на эту тему и с этим человеком). Журналисту предстоит решить, можно ли, целесообразно ли для пользы дела «быть самим собой» (в какой-то степени, насколько это вообще возможно в ситуации: «прежде всего я – журналист, а потом уже – Иван Иванович...»), или же необходимо надеть маску, полностью скрывающую лицо и человека, и журналиста с его конкретной задачей, направленным интересом.

Стоит ли проявлять свое «я» в разговоре, зная, что это может плохо повлиять на исход беседы? Есть такие ситуации, когда журналист решает свое лицо полностью скрыть.

«Откупоривает источник» лучше других не какой-нибудь зловещий «интервьюер – потрошитель». Работа с антигероем требует, как правило, «маски бесстрастия», подчеркнутой объективности, демонстративно корректного фона беседы. (Будь то в разоблачительном интервью или при подготовке расследования, очерка).

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17