1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17

Пимен – творческий портрет Н.М. Карамзина и автопортрет А.С. Пушкина. На Пимена не грех равняться всем нынешним летописцам, включая журналистов. Он – их идеал. Самое сокровенное из раздумий Пимена – в его первом монологе. Он произносит его ночью, под утро, перед иконами, без лукавства и утайки. Слышит его только Бог. И это уже как бы исповедь. 125 слов монолога – завет нам (Собр. соч. в 8 тт. Т. 6. М., 1969, с. 22-24). Что же в этих скупых словах сокровенного, заповедного и для нас?

Пимен относится к летописанию, погодовым записям, как к «сказаниям» о действительных событиях, то есть он рассказывает о них как честный свидетель. Это рассказ безо лжи, без надуманности. Пимен включен в событие, как в со-бытие, совместное бытие с теми, о ком он пишет.

Еще одно, последнее сказанье –

И летопись окончена моя.

Это завершение летописи, свода сказаний о действительных событиях, представляется Пимену как исполнение долга. И долга необычного, поскольку он завещан от Бога. Пимен осознает свое словесное творчество свидетеля событий как исполнение порученного ему самим Богом. Только труд, выражающий исполнение долга, завещанного от Бога, имеет оправдание для Пимена. Так же осознается и неслучайность «грешного» бытия Пимена.

Исполнен долг, завещанный от Бога

Мне грешному.

Не случайными, а в высшей степени закономерными (иначе не могло быть!) являются не только выбранный Пименом определенный вид деятельности, но и само бытие Пимена в определенное историческое время, включенность именно в эти со-бытия, а не какие-либо другие. Быть здесь и именно в это время, – Пимен в полной мере осознает свой долг, предназначение. Если бы каждый в такой же мере жил по долгу и совести!..

Недаром многих лет

Свидетелем Господь меня поставил…

И те же навыки словесного творчества («грамота») бесконечно дороги Пимену не только потому, что они необходимы для выполнения святого долга, но потому еще, что они дарованы Богом, – Богом данный дар. Святой долг можно выполнить только при помощи этого дара. Господь «книжному искусству вразумил».

Труд, как исполнение святого долга, – предельно усердный. С точки зрения какого-нибудь модного светского журналиста, увы, распространенной, труд не благодарный. Он не вознаграждается материально. И тщеславие модного современника таким усердием тоже не насытить. Это труд безымянный. Пимену он приносит удовлетворение осознанием, что исполнение святого долга будет оценено в будущем, достойными потомками. Линия преемственности по отношению к потомкам и преемникам здесь, прежде всего, духовная, православная.

Когда-нибудь монах трудолюбивый

Найдет мой труд усердный, безымянный,

Засветит он, как я, свою лампаду –

И пыль веков от хартий отряхнув,

Правдивые сказания перепишет,

Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу…

В пименовской летописи события запечатлены как живые образы. Они и самим Пименом переживаются именно так.

На старости я сызнова живу,

Минувшее проходит предо мною –

Давно ль оно неслось, событий полно.

Волнуяся как море-окиян?'

Перед нами цепочка ключевых опорных слов, выражающих высшие творческие ценности летописца. Попытайтесь соотнести их с собственным бытием, прикинуть к себе, и вы, быть может, почувствуете значение света слова и ответственность труда словесника: «долг, завещанный от Бога» – «многих лет свидетелем Господь меня поставил» – «и книжному искусству вразумил» – «монах трудолюбивый» – «мой труд усердный, безымянный» – «правдивые сказания» – «потомки православных» – «на старости я сызнова живу, минувшее проходит предо мною». Правдивые сказания, живые образы событий могут быть итогом лишь только определенного труда, творчества определенной соборной личности.

РАСПУТЬЕ. Такое осознание своего труда – выбор свободного человека, мудрого и бескомпромиссного, глубоко верующего в Бога, православного. Возможен иной выбор. Другой путь выбирает Гришка Отрепьев, отданный под начало отцу Пимену, живущий в его келье, и тоже, по словам игумена Чудова монастыря, «весьма грамотен», читает летописи, сочиняет каноны святым, и ему Пимен хотел передать свой труд. Это свободный выбор тщеславного вероотступника, «врагоугодника». При таком выборе «грамота далася ему не от господа Бога». К этой оценке игумена сам патриарх добавляет: «Уж эти мне грамотеи! Что еще выдумал! буду царем на Москве! Ах он, сосуд диавольский!.. эдака ересь! буду царем на Москве!» (там же, с. 31–32).

Гришка – антипод Пимена. Он «сосуд диавольский», орудие сатаны, и все словесные таланты и навыки – от последнего. Гришка тоже произносит монологи, первый из них – сразу же после заповедных пименовских раздумий. Затаенные ценности Гришки разнятся от пименовских, и разнятся настолько, что он не в состоянии ни понять, ни принять, как свое, пименовское усердие. «Смиренный и величавый» вид Пимена Гришка связывает с равно спокойным отношением как к «правым», так и к «виновным» в событиях. Гришке принадлежит глубоко ошибочная оценка труда летописца:

Спокойно зрит на правых и виновных,

Добру и злу внимая равнодушно,

Не ведая ни жалости, ни гнева.

В монологе-завещании Пимена программа совсем иная – противоположная:

Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу,

Своих царей великих поминают

За их труды, за славу, за добро –

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17

• Детские берцы зимние

  детские берцы

  каптерка-нск.рф