1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18

w        редактировать полученные тексты, доводя их до принятых в обществе норм цивилизованного текстового общения;

w        конструировать из этих текстов некоторое единство, именуемое номером газеты или журнала, программой радиовещания или телевидения;

w        с определенной периодичностью выпускать такие «притоки потоков» в свет.

И не удивительно, что в общественном сознании массовые информационные потоки живут как продукт журналистики. Люди смотрят по телевизору мексиканские сериалы, но все равно воспринимают телевидение как журналистику. Так оно и есть. Концентрируя в редакционных службах множество произведений разных видов творчества, журналистика использует их как составные части для «сборки» все новых и новых элементов интегрального продукта, позволяющего дать аудитории движущуюся, объемную, полифоничную информационную картину социальной действительности в каждый конкретный момент (включая и картину ценностных ориентации общества)[59]. Эта картина может быть более или менее адекватной реальности, но она позволяет обществу и человеку сколько-нибудь уверенно ориентироваться в происходящем, размышлять над ним, корректировать свои решения и действия. И чем она адекватней и разнообразней, тем надежнее работают механизмы саморегуляции социума, воздействуя и на механизмы государственного управления. Чем дальше она от реальности, чем произвольнее, тем больше вероятность «сбоев» в тех и других механизмах, тем больше опасностей для общества. Получается, что журналисты не просто создают массовые информационные потоки, они создают и те последствия, которые вызывает в обществе потребление их продукта. И надо отчетливо понимать: если сегодня на телеэкранах демонстрация насилия для решения проблем становится доминирующей, хотя в жизни существуют и другие возможности справляться с неприятностями, значит, завтра мы можем столкнуться с тем, что сила станет доминирующей среди ценностей массового сознания.

Технология производства массовых информационных потоков не программирует ни хороших, ни дурных последствий. Ее процедуры – планирование, редактирование, конструирование, выпуск информации – сами по себе нейтральны. Каждая из них разворачивается в особую стадию работы, связанную с решением весьма специфических задач и требующую соответствующих методов и соответствующего технического инструментария. Но ведь осуществляют каждую из них люди. И от того, как они это делают, какие ставят задачи, какие методы выбирают, каким образом используют технику, зависят и конкретное содержание массовых информационных потоков, и социальные последствия его освоения.

Все это вместе взятое позволяет заключить, что участие журналиста в подготовке и выпуске массовых информационных потоков образует относительно самостоятельную сторону его профессиональной деятельности. Она осуществляется с помощью особых технологических процедур, регулируемых определенными производственными правилами и профессионально-нравственными ориентирами поведения.

А вот вторая сторона профессиональной деятельности журналиста действительно представлена личным, индивидуальным или коллективным творчеством, направленным на создание журналистского произведения как специфического типа текстов. В массовых информационных потоках данный тип текстов занимает особое место и выполняет особую роль, образуя «стремнину» потоков, их «стержневое течение» и во многом определяя состав остальных «частей». Почему так происходит? На этот вопрос помогает ответить характеристика основных черт журналистского произведения, заключающих в себе своеобразие его семантики, прагматики и синтактики[60]. Эту характеристику можно свести к следующим моментам.

Семантическое своеобразие журналистского текста проявляется через его тему. При всем богатстве жизни, отражаемой в журналистских произведениях, с точки зрения тематического решения они объединены общим признаком. Он заключается в том, что тема любого текста содержит в себе реальную конкретную ситуацию действительности, отмеченную новизной и восходящую какой-то из своих сторон (а то и несколькими) к более широкой ситуации проблемного характера, переживаемой обществом. В этой особенности – секрет актуальности и общезначимости журналистского текста. Скажем, если в газете появится материал о том, что на юге Восточной Сибири испытано новое средство тушения лесных пожаров, он заинтересует всех, в чей край с наступлением летней жары пришла опасность гибели лесных массивов от огня. Если телевидение будет вести передачу о концерте группы «Rolling Stones» в Лужниках, то у экранов соберутся люди самых разных поколений, давно жаждущие соприкоснуться с «живой легендой» рока.

Прагматическое своеобразие журналистского текста связано с тем, что он предназначен для ориентации в реальной действительности, т.е. по определению является практически полезным. Ценность его может быть большей или меньшей – это зависит от идеи произведения, у которой тоже есть общий для журналистских произведений признак: она имеет характер подсказки отношения к тому, о чем идет речь, или поведения, если того может потребовать от адресата информации переживаемая им ситуация. Именно благодаря такому свойству идеи, к примеру, начатая «Новой газетой» акция «Забытый полк» практически превратилась во всенародную: в спасении солдат из чеченского плена, в содействии разыскивающим их матерям, в помощи обездоленным войной чеченским детям стали участвовать многие и многие россияне. Однако надо помнить: идея в журналистском тексте – именно подсказка, не более. Она может быть свернута до минимального обозначения отношения автора к предмету отражения или развернута до программы действий, но в любом случае она почти никогда не несет в себе повелительной интонации[61]. В то же время идея журналистского текста не является, точнее – не должна являться, и скрытым, закамуфлированным навязыванием конкретной модели поведения – в отличие от идеи манипуляторских пропагандистских текстов.

Своеобразие синтактики журналистского произведения обусловлено его предназначенностью массовой аудитории. Его язык – это язык жизни: главным средством выражения информации здесь становятся факты, с помощью которых воспроизводится ситуация. Вскрыть их смысл адресату информации помогает известный ему материал культуры, элементы которого журналист использует в тексте в виде образов и нормативов[62], играющих роль «семантического ключа». Представление о том, как они взаимодействуют в тексте, дает хотя бы такой фрагмент журналистской заметки:

Маленькая Дания, одна из самых спокойных стран в мире, словно превратилась в съемочную площадку голливудского боевика, судя по количеству полицейских, «оседлавших» дороги, и висящим в небе вертолетам. Главные герои этой истории, против которых брошены мощные полицейские силы, два бывших советских человека: 27-летний житель Украины Олег Герасименко и 19-летний молдаванин Иван Грияновчу. Сейчас они объявлены в международный розыск. Несколько месяцев назад парочка прибыла на «датские гастроли» с одной шестой суши и, приятно поразившись здешней спокойной и даже расслабленной жизни, решила поднять общественный тонус. Последовала серия дерзких вооруженных налетов на бензозаправочные станции, прерывавшаяся два раза, – видимо, для разнообразия, ограблениями почтового отделения и шофера такси... [63].

Перечисленные особенности не просто делают журналистские тексты узнаваемыми для аудитории, но, главное, сообщают им способность расширять до опыта общества естественные рамки опыта отдельного человека, обогащая тем самым его возможности участвовать в общественных делах и решать собственные житейские проблемы. Отсюда – отмеченное исследо­вателями своеобразие реакций аудитории на журналистские материалы, весьма отличающихся от реакций на другие тексты массовых информационных потоков[64].

Подготовка материала, у которого тема, идея и структура текста отвечали бы указанным признакам, тоже оказывается делом специфическим. Оно не тождественно ни литературно-художественному, ни научному, ни даже публицистическому творчеству.

Обратим внимание на то, что публицистика – разновидность творчества, не замкнутая в профессиональные рамки. Она дана человеку, чтобы он мог выразить свое мнение по близким ему проблемам действительности и подтвердить фактами из собственного жизненного, гражданского, профессионального опыта. Журналист тоже может выступить с публицистическим текстом; более того, любой журналистский материал способен вобрать в себя личное мнение автора по той или иной проблеме, основанное на его собственном опыте, и тогда у журналистского произведения возникает свойство, названное украинским исследователем В.И. Здоровегой публицистичностью[65]. Однако в принципе журналистский текст не тождествен публицистическому.

Задавшись целью подготовить именно журналистский материал, человек должен решить два блока задач. Первый связан с освоением действительности и разворачивается в осознанную, целенаправленную познавательную деятельность. Она образует начальную стадию творческого акта, в ходе которой, оперативно выполняя соответствующие технологические операции (зачастую построенные на общении), удается получить необходимую информацию и выработать концепцию жизненной ситуации, ставшей для журналиста предметом специального изучения. Только так он может установить правду о происходящем. Второй блок задач связан с формированием и воплощением замысла конкретного материала на основе выработанной концепции, т.е. с предъявлением информации. В разных средствах массовой информации эта стадия творческого процесса протекает по-разному (но всегда в жестких временных рамках), а в итоге приводит к появлению журналистского текста для газеты, телевидения или радио.

Решение столь разных задач требует использования и разных методов. Их состав определяется характером задач, структурой творческого акта, особенностями источников информации, а также законами познания и восприятия текста. Потому-то их так много. В соответствии со стадиями творческого акта они образуют две развернутые группы: методы познавательной деятельности и методы предъявления информации. Первая группа складывается из методов получения сведений и методов постижения сути. Вторая объединяет в себе методы предъявления фактов и методы предъявления материала культуры. Каждый из методов представляет собой совокупность научно обоснованных действий, направленных на решение определенной задачи, что принципиально отличает эти методы от аналогичных действий в обыденной жизни. Скажем, беседа как метод получения сведений в журналистике – совсем не то же самое, что беседа с другом за чашечкой кофе или бокалом вина, хотя и в том, и в другом случае могут использоваться одинаковые атрибуты (вспомним, например, «ресторанные беседы» Урмаса Отта на телеэкране). Стремясь улучшить качество информации – и той, которая «добывается», и той, которую предстоит передать аудитории, – журналист руководствуется принципом дополнительности, обязывающим его комбинировать методы.

Кроме того, при создании собственных произведений современному журналисту необходим богатый «парк» техники, которой он должен свободно владеть. Причем технические средства здесь выступают не просто как фактор, благоприятствующий течению деятельности[66], – они непосредственно участвуют в творческом процессе в качестве его технического элемента. Телефон, фотоаппарат, микрофон, видеокамера, компьютер, компьютерные сети... Без них сегодня работник прессы не может обойтись; они естественным образом «задействованы» в создании материалов.

Но сама по себе технология и в этом случае есть только возможность создать качественный материал, способный выполнить свое предназначение. Будет или не будет реализована такая возможность, зависит от того, каким образом журналист использует технологию, т.е. от его личностных проявлений в процессе работы. Потому и возникает нужда в профессионально-нравственных ориентирах.

Выходит, перед нами – еще один способ деятельности, необходимый журналисту в его работе? Можно было бы сказать: да, именно так. Коль скоро идет речь о производстве двух вариантов продукта, журналисту требуются два способа деятельности: один для подготовки массовых информационных потоков, другой для создания специфических текстов. Но тут возникает вполне правомерный вопрос: если журналист выполняет свои профессиональные обязанности с помощью двух способов деятельности, то, следовательно, можно говорить и о двух вариантах профессионально-нравственных ориентиров?! Ведь они всегда входят в структуру способа деятельности, являясь его обязательным компонентом. Оказывается, нельзя! Дело в том, что оба эти варианта деятельности соотносимы именно с профессией журналиста – и ни с какой иной. При всей их самостоятельности они тесно связаны друг с другом. У них один и тот же субъект[67]. Кроме того, они протекают в условиях, для которых характерны преимущественно одни и те же устойчивые черты[68]. Следовательно, правильно говорить не о двух способах деятельности, а о сложной, составной структуре единого способа деятельности, отражающего в своих подструктурах две ее стороны. Это предопределяется такими обстоятельствами.

Первое состоит в том, что порождающая модель журналистской деятельности[69], носителем которой является ее субъект, по сути своей едина. Представление о характерных чертах журналистского текста связано в профессиональном сознании журналиста с представлением об особенностях массовых информационных потоков как часть и целое – в соответствии с реальным положением вещей. Более того, порождающая модель содержит в себе в снятом виде назначение журналистского текста, как составляющую назначения массовых информационных потоков. Тем самым увязываются между собой и критерии их качества.

Второе обстоятельство заключается в том. что одинаковой является база решения технологических задач: в обоих случаях оно невозможно без интенсивного непосредственного общения, представляющего собой для журналиста поле взаимодействия с субъектами других видов и других сфер деятельности. По отношению к журналисту субъекты других видов деятельности занимают разные ролевые и ценностные позиции, а потому отнюдь не в равной мере заинтересованы в самом факте взаимодействия. Из-за этого в процессе его работы возникает множество проблемных ситуаций, решение которых практически всегда связано для журналиста с моральным выбором.

Названных обстоятельств достаточно, чтобы отбор стандартов профессионального поведения к современному этапу мог вывести сознание журналистского сообщества на единую развернутую систему профессионально-нравственной ориентации – систему, которая пригодна для регулятивной роли в обоих случаях профессиональной деятельности и способна поддерживать центростремительные силы журналистской корпорации.

Каким же образом разворачивался данный процесс? Каковы свидетельства того, что он состоялся? И почему сегодня мы столкнулись с тем, что в российской журналистике профессиональная мораль «не срабатывает» чаще, чем это допустимо?

в начало главы << >> в начало части

Каков «возраст» журналистской морали?

Эпизод, о котором пойдет речь, не касается конкретно профессиональной морали журналиста. Но он имеет отношение к профессиональной морали в целом и потому заслуживает внимания.

В сборочном цехе крупного автомобильного завода произошли события, о которых газета, где я работала, собиралась рассказать читателям, и сделать это выпало мне. Один из тех, с кем требовалось побеседовать по поводу случившегося, был занят, и у меня появилось с полчаса свободного времени. Уже слегка уставшая, я стояла у конвейера, рассеянно провожая глазами проплывавшие мимо кузова автомашин, к которым рабочие ловко приваривали какие-то детали. И вдруг сквозь лязганье металла у самого своего уха услышала женский голос: «На Свету Морошко засмотрелись?.. Я тоже, бывает, подойду вот так и гляжу на неё. Как будто завораживает, да?» Я проследила, куда был направлен взгляд женщины. На конвейере стояла рыжеволосая высокая девушка с таким же, как у всех, инструментом в руке. Чуть подняла руку, коснулась инструментом днища машины, чуть опустила... Чуть подняла... Чуть опустила... В ее движениях, действительно, был завораживающий ритм.

«И как рука у нее только не устает?.. – захотелось мне поддержать беседу. – Паяльник-то этот, небось, тяжелый». – «Устает! Еще как устает. А вот сменить – ни за что не сменит! Все одной...» – «Почему?!» – «Да спросите у нее, почему...» Я и спросила. Дождалась конца смены, подошла и пригласила ее кофе попить, когда обе освободимся, благо, кафе – сразу за воротами проходной. Девушка засмеялась, но согласилась. И вот какой вышел у нас разговор. Собственно, интересен не сам по себе разговор, а то, что сказала Света. Ее слова я и приведу, насколько они мне запомнились:

– Одной рукой, говорите?.. Меня часто об этом спрашивают... Наверное, оттого, что боюсь ошибиться. Другая рука – другой размах. Мазанешь, чего доброго... А так я уверена. Левой подаю деталь, правой привариваю.

Знаете, когда я пришла в цех, я этот конвейер с ужасом восприняла, вспомнить смешно. И скучно, и нудно, и напряг жуткий – ведь не отойдешь... И этот страх ошибиться – он уже тогда был. Настя Петрова виновата, наверное, – она меня «наставляла». Раз в раздевалке села рядом и спрашивает: «Мама твоя машину водит?» Нет, говорю. А она: «Счастливая! Моя – водит. И у меня все время за нее сердце болит: вдруг ее «тачку» какая-нибудь недотепа клепала?» Я, конечно, сразу себя недотепой почувствовала, уйду, говорю, от вас к чертовой бабушке... Она смеется: «Ты что, я же не про тебя... Ты у нас, похоже, талант конвейерный, ритм в тебе есть, небось, аэробикой занималась?»

Так что Вы думаете?! Эта дура, я то есть, целый месяц потом дома под музыку тренировалась – сочиняла свой «конвейерный танец». И вот уже пятый год танцую... Но все равно иногда себя недотепой чувствую. Как-то пришла на смену после ночной дискотеки – как подменили меня. И такой страх напал: вдруг чего наклепала такого, что ОТК не заметит, а кто-нибудь потом пострадает. Дело-то наше какое – вроде железки, но ведь с жизнью людей связано!

А теперь давайте подумаем: входят ли в данном случае «нравственные отношения в саму плоть трудовой деятельности»[70] или не входят, как считает Д.С. Авраамов? Полагаю, что любой согласится: бесспорно, входят. Света Морошко и ее наставница Настя Петрова, на мой взгляд, – олицетворение профессиональной морали в действии. Не морали вообще, а именно профессиональной морали, ведь она направлена на согласование интересов профессиональных групп и общества – интересов, точкой пересечения которых является продукт деятельности этих групп[71].

Именно отношение к продукту деятельности представляется мне основным профессионально-нравственным отношением, поскольку в нем проявляется принципиальное совпадение интересов любой профессиональной группы и общества, определяющее характер их взаимодействия. С одной стороны, любая деятельность вызывается к жизни общественной потребностью в ее продукте, следовательно, общество озабочено поддержанием этой деятельности. С другой стороны, будучи заказчиком продукта, общество озабочено и его качеством, что естественным образом влияет на статус производящей его деятельности, престиж профессии, благосостояние ее представителей. Так же естественно, в свою очередь, и то, что для любой трудовой группы забота об удовлетворении общественных потребностей в производимом ею продукте есть одновременно забота о собственном статусе, престиже и благосостоянии.

Для того чтобы обеспечить интересы обеих сторон, только лишь добросовестного отношения к труду, задаваемого моральной установкой индивида, отнюдь недостаточно. Требуется еще некая страховка качества продукта со стороны профессиональной группы – она одновременно выступает как страховка благополучия и для всей группы, и для каждого ее члена. Функцию такой страховки и берет на себя профессиональная мораль, ориентируя членов трудовой группы на стандарты профессионального поведения, проверенные опытом деятельности и реакциями общества.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18

• Caiman rm 60s

  травы Caiman RM 60S от официального дилера. В наличии

  caim-shop.ru

• Как открыть апарт отель с нуля

  Поиск отелей по всему миру

  project-o.ru