1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18

В чем же именно выразилось отставание?

Процесс кодификации профессионального этоса журналистов, начавшийся в демократических государствах в XX в., сопровождался интенсивной деятельностью по контролю за соблюдением норм со стороны редакционных коллективов, а также специально создававшихся внутрипрофессиональных структур, в том числе международных. К концу века этот процесс привел к нескольким отчетливо видимым результатам.

Во-первых, «отстоялся», «выпал в осадок» пласт профессионально-нравственных представлений, в которых отражаются объективно сложившиеся обязанности журналистики в обществе и объективно необходимые качества продукта журналистики, о чем говорит содержание кодексов, принятых международными журналистскими организациями и отдельными редакционными коллективами.

Во-вторых, определились алгоритмы действия профессиональной морали и формы влияния профессиональной общности на своих членов, о чем свидетельствуют множественные прецеденты из практики журналистских организаций в разных странах мира.

В-третьих, в общих чертах обозначился своеобразный профессионально-нравственный облик журналиста. Для него характерны достаточно высокий уровень общей моральности, глубокая преданность профессиональному долгу и острое чувство профессиональной ответственности. Мы могли убедиться в этом не раз, наблюдая работу зарубежных коллег в нашей стране во время чрезвычайных событий (путч 1991 г., октябрьские события 1993 г., вооруженный конфликт в Чечне).

Сказанное не означает, что ситуация в журналистике мирового сообщества приобрела благостный характер и редакционные коллективы навсегда избавились от неумелых или недобросовестных сотрудников, а конфликты морального свойства полностью исчерпали себя. Дело в другом: в журналистских кругах установился профессионально-нравственный климат, стимулирующий уважительное отношение членов редакционных коллективов к профессиональным стандартам поведения. Журналисты увидели в них средство укрепления престижа профессии и своего личного престижа, упрочения законным путем своего материального благополучия. Пренебрежение профессиональными стандартами становится при таком положении для нарушителя «себе дороже», оборачивается существенными потерями и в моральном, и в материальном плане.

Справедливости ради надо сказать, что в отдельных странах замечается избирательное отношение к нормам этики, рождающее терпимость к нарушениям некоторых из них. Данные российско-американских исследований личности журналиста показывают, например, что американские журналисты склонны относиться более терпимо, чем их российские коллеги, к нарушению этических норм при получении информации. Ученые объясняют это следующим образом:

Условия конкурентной борьбы, делающие задачу сообщить информацию первым, получить сенсационный материал практически вопросом выживания средства массовой информации, ориентация на расследовательскую функцию сформировали в США более напористый по сравнению с российским тип журналиста[83].

Возможно, что у таких нарушений этических норм имеются и причины, лежащие более глубоко. Предположить это заставляет тот факт, что в подобном отношении к нормам определенного типа просматривается общая позиция национального содружества журналистов, а это уже повод для размышлений. Как бы то ни было, и в американской журналистике формированию устойчивого профессионально-нравственного климата уделяется самое пристальное внимание. В том же исследовании отмечается, что процесс формирования представлений о журналистской этике в США «подвергается воздействию комплекса факторов»[84] и достаточно результативен.

Мировому журналистскому сообществу присуща еще одна довольно ярко выраженная тенденция. Для тех журналистов, уровень профессионально-нравственной зрелости которых достигает высшей отметки, следование профессиональным стандартам становится самоценным. Профессионально-нравственные мотивы у них начинают доминировать в структуре мотивации деятельности, «перевешивая» материальный интерес, так что в ситуациях морального выбора этичность поведения оказывается предпочтительней, даже если она не ведет к экономическому успеху.

К сожалению, ни одно из перечисленных обстоятельств для нашей журналистики в сколько-нибудь значительной мере не характерно, хотя кодексы начали создаваться и у нас. В историю отечественных СМИ войдут и «Кодекс профессиональной этики журналиста» (1991 г.), и «Декларация» Московской хартии журналистов (1994 г.), и «Кодекс профессиональной этики российского журналиста» (1994 г.), и «Хартия телерадиовещателей» (1999 г.), и многие другие подобные документы. Однако сказать, что они уже «работают», значит серьезным образом погрешить против истины. Это с определенностью подтверждают результаты обсуждения «Кодекса профессиональной этики российского журналиста», которое было проведено Исследовательской группой Российско-американского информационного пресс-центра в ноябре – декабре 1994 г. в пяти крупных региональных центрах России[85].

Картина, которую они рисуют, в общих чертах выглядит так:

w        профессиональный этос, т.е. набор фактически действующих в практике некодифицированных норм, существует, однако этическая рефлексия в сознании журналистов представлена минимально;

w        представления об этических и правовых нормах и соответствующих механизмах их реализации в сознании журналистов смешаны, выделение специфически этических проблем в профессиональной деятельности затруднено;

w        есть признаки «негативной идентификации» журналистов с фактически действующим профессиональным этосом, имеющим крайне противоречивый характер. В сознании журналистов одновременно отражены фрагменты этики и «официозной» («государственной») прессы, и зарождающейся «независимой» («свободной») прессы;

w        очень велико сомнение журналистов в действенности каких бы то ни было этических документов без основательного обеспечения правовой базы для их принятия. Что касается кодификации этических профессиональных норм в общероссийском масштабе, то эта идея представляется нереалистичной.

Давая диагноз проблемной ситуации, сложившейся в российских СМИ, авторы отчета об исследовании (они называют его обследованием) обращают внимание и на то, что журналистам, по всей вероятности, не хватает стратегий личного профессионального выбора, у них отсутствуют навыки принятия автономных решений в непростых профессиональных ситуациях, когда надо полагаться на личную ответственность или собственный риск. Выводы после общения с журналистами звучат так:

Традиционное мышление «должностного лица», находящегося на государственной службе, и постепенное осознание своей социальной миссии как представителей независимой «четвертой власти» порождают внутренне противоречивую конфликтную ситуацию в сознании участников. Она, в частности, проявляется во взаимоисключающих требованиях к этическому профессиональному Кодексу. С одной стороны, настойчива потребность в получении авторитарных инструкций «что можно, что нельзя», выполнение которых гарантирует «правильное» поведение в ситуациях этического выбора и, соответственно, избавляет от необходимости принятия на себя моральной ответственности за собственные действия. С другой – постепенно складывается понимание, что этичное профессиональное поведение журналиста неразрывно связано со способностью и умением осознанно совершать личный выбор в ситуациях, не поддающихся правовому регулированию. Острота описанного внутреннего конфликта обусловлена, в частности, размытостью, неопределенностью нормативной этической ориентации[86].

Все это весьма прискорбно сказывается на практике российских средств массовой информации. Заметно снижается качество совокупного журналистского продукта и падает авторитет журналистики; а вместе с тем журналистская корпорация обнаруживает беспомощность в борьбе за сохранение так трудно давшегося ей права выполнять свои профессиональные обязанности в полном объеме, в полном соответствии с предназначением журналистики. Борьба эта обостряется и по экономическим, и по политическим причинам.

В ходе акционирования российских СМИ экономика информационного производства оказалась тесно связана (а точнее – сращена) с экономикой материального производства. Это поставило прессу в зависимость от крупных промышленных и финансовых структур, что вызвало, по меньшей мере, два тяжелых последствия:

w        возникла гипертрофия товарных отношений в сфере журналистики, повлекшая за собой ориентацию на доходность во что бы то ни стало, а соответственно и резкое «пожелтение» изданий и программ, проявившееся в погоне за «жареными фактами» и потакании вкусам той части аудитории, которая не может похвалиться высокой культурой;

w        средства массовой информации стали интенсивно использоваться для «разборок» конкурирующих экономических группировок и связанных с ними политических сил, что положило начало «войне компроматов» в прессе, росту ангажированности и коррумпированности среди журналистов и прочим нездоровым с точки зрения профессиональной нравственности явлениям.

Государственная власть устранилась от протекционизма рынку прессы и материальной поддержки СМИ, а в ответ на попытки журналистики утвердиться в качестве независимого критика властных структур отработала набор политических, экономических и административных методов, позволяющих осуществлять ощутимый нажим на нее. Союз журналистов России вынужден был даже обратиться в 1977 г. к общественности страны с докладом о критическом состоянии российских средств массовой информации, в котором, охарактеризовав современное положение журналистов, специально подчеркнул:

Чинятся препятствия в исполнении ими (журналистами – Г.Л.) профессиональных обязанностей со стороны властных структур, в той или иной форме возрождается цензура. Давление на «неудобных» журналистов оказывается и путем различных материальных ограничений, ущемления их гражданских прав. Преследования журналистов ведутся и в судебном порядке...

...Нормой отношения к журналистам становится насилие. Участились случаи нападения на них, издевательств и оскорблений. В их адрес раздаются угрозы, множатся факты жестокой расправы с ними, вплоть до убийств[87].

При такой ситуации профессионально-нравственное возмужание журналистского «цеха» нашей страны становится вопросом первостепенной значимости. В сущности, это и есть одно из тех условий, при которых корпорация журналистов может стать силой, способной и отстоять свое место в обществе, и укрепить свою экономическую независимость, и вернуть себе авторитет сограждан, существенно улучшив качество адресуемых им массовых информационных потоков. Но по приказу такие условия не создаются. Как же стимулировать этот процесс? Нет ли подсказки в самом механизме функционирования профессиональной морали?..

в начало главы << >> в начало части

ГЛАВА III.

«НАЙТИ НА ПИСАК УПРАВУ МОГЛА ТОЛЬКО КПСС!»

Где «проживает» сознание группы?

Как профессиональная мораль действует в журналистике?

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18