1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29

Далее Н.В. Колесников говорит о том, что развитие военной мысли в России остановилось на 1914 г. Исследовать детально движение военного дела за этот перерыв в условиях эмиграции невозможно. «Следовательно, вам остается схематизация, популяризация и конспект. Только таким образом вы нагоните международный экспресс военной мысли и тогда уже сможете вернуться к деталям».

Рассуждая об аудитории, автор указанной выше статьи пишет, что большинство читателей «Армии и флота» «являются или молодежью, или строевыми офицерами революционного периода», которые смотрят на журнал как на пособие по военному самообразованию, заменяющее и школу и лекции, на которые зачастую очень трудно ходить из-за служебных и других условий. Поэтому, подчеркивает Н.В. Колесников, «мы должны подойти к своей аудитории сами. Наша работа доказала нам, что мы совершенно правы. Круг читателей расширяется непрерывно, и нашими читателями являются не только специалисты военные, но: коммерсанты, врачи, рабочие, ремесленники, лица духовного звания, инженеры, моряки, артисты, иностранцы (французы, англичане, немцы и японцы) и значительный процент дам и девушек». И успех журнала редактор объясняет не только тем, что к нему бесплатно прилагался его роман «Диктатор», но и тем, что статьи их печатного органа доступны и понятны каждому сколько-нибудь интеллигентному человеку, а вопросы, трактуемые, жизненны и насущны. Он подчеркивает: девушка, купец, врач и инженер могут читать очерки грядущих проблем, так же всё понимая, как специалист – офицер генерального штаба, артиллерист и т.д. «Наша военная аудитория также очень разнообразна и пестра. Наравне со старым генералом, получившим высшее военное образование, у нас есть подписчики из простых казаков, солдат и матросов, которые отлично разбираются в материале. Так как мы по необходимости, а не из подражания Эдисону, сами взяли на себя развозку журнала, то мы не только знакомы со всеми подписчиками в Шанхае, но знаем, что их особенно интересует, как они представляют себе события, словом, у нас есть постоянное общение со своей аудиторией, что, с одной стороны, конечно, служит обеим сторонам на пользу, но, с другой точки зрения – страшно отражается на скорости доставки».

Н.В. Колесников видит достоинства своего издания также в следующем: выписка редакцией иностранных военных журналов и использование их для знакомства читателей с современными военными взглядами; печатание лучших статей как современных ученых, так и корифеев военной мысли прошлого, выдержек из их трудов, что отчасти заменяло чтение классиков; ознакомление с русской иностранной военной историей; помещение выдержек из советской военной литературы и отдельных статей; посильное иллюстрирование современных военных событий; отсутствие партийности и «местных увлечений».

Недостатки «Армии и флота» он видел в малой емкости журнала, не позволяющей более полно освещать военное дело; в отсутствии схем, карт, иногда портретов к статьям (хотя бы в №10 к публикации о генерале Скобелеве); в запаздывании с доставкой.

Журнал «Армия и флот» становился все более популярным среди русских эмигрантов, тираж его увеличивался, экспедиция вышла за пределы Китая и проникла в Европу, Америку и Австралию. Журнал окупал сам себя.

Интересен взгляд Н.В. Колесникова на то, почему чахли и умирали многие интересные военные периодические издания русской эмиграции. В связи с этим он подчеркивает, что издание военного журнала требует постоянной слежки за военной мыслью, вечной тренировки ума в определенном направлении, соответствующего опыта, времени и упорного труда, рационального непрерывного чтения современных военных журналов, литературы, знакомства с основными доктринами различных учений и серьезной подготовки по военной истории, истории военного искусства, основам современной тактики и стратегии.

Этого нельзя сделать и добиться ни в неделю, ни в год, ни в «пятилетку», так как этому надо посвятить всю свою жизнь, полюбить военное дело и отдаться ему до последнего атома, – говорит автор. «Многое в нашей эмигрантской жизни исполнено лицемерия, ханжества и ложных понятий, – пишет он. – Мы устраиваем офисы, конторы, оставляем редакции, набираем секретарей, машинисток, переводчиков, проводим телефоны, ставим радио и потом ищем сотрудников, начинаем работать, окруженные экспедиторами, конторщиками, бухгалтерами, пока не ухлопаем последний коппер и не вылетаем с треском в трубу. Мы преклоняемся перед карами, офисами и смокингами, пока не несем все это в заклад и на аукцион».

Н.В. Колесников сообщает, что «Армия и флот» имеет несколько другую структуру и что издатели применяют к нему чисто американские методы. Вся редакция, контора, экспедиция состоит из переводчиков (с японского, китайского, английского языков), нескольких наборщиков, печатников, местных сотрудников (несколько человек), редактора, который выполняет ряд функций, вплоть до личной развозки номеров журнала.

«Таким образом, максимум внимания приходится отвести журналу, а удобства и комфорт поставить на второй план и все улучшения и расширения производить лишь в последовательном порядке с большой осторожностью, чтобы не нарушить бюджета, – рассказывает редактор. – Вот почему мы, отлично зная наши недостатки, не можем сразу превратиться в идеал военного издательства.

Учитывая бедность Дальнего Востока военными специалистами-писателями, мы, путем личной связи, вошли в общение с Европой и получаем прекрасные статьи специалистов, а также наметили к печати ряд интересных материалов прошлого, как по истории, так и по другим отделам».

Завершает свою статью Н.В. Колесников программным заявлением, суть которого сводилась к тому, что их журнал должен быть журналом обновленной здоровой русской военной мысли. Его редакция «не хотела топтать старого, полного славы прошлого, уважала авторитеты и служение родине, ценила традиции и военную историю России, но она хотела знать причины наших поражений и разгрома, она хотела знать свои ошибки и упущения, она не желала повторения этих ошибок». В связи с этим на страницах журнала предоставлялся широкий простор научной критике в допустимых этикой границах и самому серьезному анализу.

Другой журнал с таким же названием – «Армия и флот» – издавался в Париже (1938–1939) под редакцией полковника Е.В. Кравченко. Его сотрудниками являлись лейтенант И.И. Стеблин-Каменский (помощник редактора), поручик Г.М. Кузнецов (ответственный секретарь). На обложке журнала сообщалось, что издание является вестником сухопутных, морских и воздушных сил. Основное внимание на его страницах уделялось вопросам военного и военно-морского искусства, военной истории, техники и вооружения. Постоянно публиковались статьи и о вооружении, тактике, боевой подготовке и структуре войск Красной Армии. Первый номер журнала вышел в январе 1938 г., последний – в декабре 1939. Всего было выпущено 9 номеров.

«Русский инвалид». Газета освещала на своих страницах военно-научные проблемы. Ее название также подчеркивало преемственность традиций дореволюционной военной печати России. Выпускался «Русский инвалид» с 21 февраля 1930 г. в Париже главным правлением Зарубежного совета русских военных инвалидов. Главным редактором был генерал Н.Н. Баратов – лицо очень популярное среди русских военных эмигрантов. При П.Н. Врангеле он одновременно возглавлял «Союз инвалидов», «Союз Георгиевских Кавалеров», «Союз помощи казакам» и другие военные организации. Помощником Баратова в издании «Русского инвалида» был генерал Н.Н. Головин, секретарем являлся штабс-капитан К.С. Попов, а затем полковник А.М. Зайцев. До №14 газета была ежемесячным изданием, а затем – двухнедельным, но ее формат уменьшился в два раза. Газета выходила до оккупации Франции фашистской Германией – №133 выпущен 5 июня 1940 г. Следующий – №134 – вышел через двадцать лет – в мае 1960 г., №135 – в мае 1961 г. и т.д., соответственно, по одному номеру в год до 1968 г. Редактировал «Русский инвалид» в 60-е годы генерал-майор С.Д. Поздышев.

Возрождение «Русского инвалида» в условиях эмигрантского существования получило особое значение для поддержания славных исторических традиций Российской армии и флота и для поддержания духовного единства между зарубежными русскими воинами. «В стремлении к этому объединению – в воинском духе и традициях – “Русский инвалид” и ставит себе одной из главнейших задач – дать всему трудящемуся офицерству, занятому повседневной борьбой за существование, возможность следить за развитием военно-научной мысли и состоянием военного и морского дела», – писал Н. Баратов к читателям «Русского инвалида» в его первом номере за 1930 г.[115]

«Русский инвалид» ставил перед собой и другую задачу: неустанно твердить молодому поколению – надежде обновленной России – о былом величии и мощи нашей Родины для воспитания в их душах и сердцах пламенной любви к Отечеству и для внедрения в их сознание готовности все свои силы отдать на возрождение России к ее новому величию, могуществу и славе.

«Русский инвалид» имел отделы: военно-научный, где работали выдающиеся научные силы русского военного зарубежья; исторический, который готовил описания различных исторических фактов, эпизодов и воспоминаний; инвалидный, который сообщал о жизни инвалидов за рубежом; новостей военной литературы; казачий; общей литературы, справочный.

У военных в эмиграции были свои организации – Русский общевоинский союз (РОВС), Союз галлиполийцев, Союз офицеров, Союз русских воинов, объединения по родам оружия, казачьи землячества и др. Самой влиятельной и мощной из них стал РОВС, среди руководителей которого были генералы П.Н. Врангель, А.П. Кутепов, П. Миллер, А.В. Туркул и другие видные военные деятели. Основной контингент РОВСа составляли русские военные в возрасте 30–40 лет, жившие ожиданием похода для освобождения России от большевиков. О влиятельности РОВСа можно получить представление, например, из таких слов одного из критиков Союза, отнюдь не склонного к его идеализации: «...РОВС, самая могущественная в эмиграции организация, не только имевшая возможность, но обязанная вести за собой всю эмиграцию и продиктовать ей свое политическое кредо...»[116]. Со временем Союз превратился в военно-профессиональную организацию пристрастий и влияний.

В 20-е годы лидеры РОВС для пропаганды своих идей и программ эффективно использовали русские зарубежные издания – берлинские газеты «Грядущая Россия» и «Двуглавый Орел», балканские «Новое время», «Русское дело», парижское «Возрождение» и др. Так, после эвакуации из Крыма войск генерала П.Н. Врангеля рижская ежедневная газета «Сегодня» поместила его заявление о необходимости сохранения Русской армии. «Со времени эвакуации Крыма я фактически перестал быть правителем юга России, – заявлял П.Н. Врангель. – Но идея русской законной власти существует, и я по-прежнему олицетворяю ее. Недавняя история Бельгии и Сербии доказывает, что временное оставление государственной территории не означает политического уничтожения государства»[117].

В Центральном Архиве ФСБ есть документ, в котором сообщается, что газету «Сегодня» редактировали М.И. Ганман, М.С. Мильруд и Б.И. Харитон. Но считалось, что фактическим редактором «Сегодня» являлся Николай Козырев (литературный псевдоним – Бережанский), стоявший во главе представителей белого движения в Риге. Козырев сотрудничал с парижской прессой, находился на службе у Министерства иностранных дел Франции в качестве осведомителя о внутреннем положении в Латвии. Он работал в тесном контакте с французским агентом, который руководил его газетными выступлениями, направленными на создание конфликта между Советской Россией и Латвией. Козырев-Бережанский имел в этом большой опыт – ранее он был в Финляндии на тех же ролях у русского военного ведомства. Козырев также сотрудничал в латышском информационном агентстве УНИОН. Газета «Сегодня» фактически была рупором Врангеля, который ассигновал на ее поддержку 200.000 латвийских рублей[118]. Значительные деньги также выделялись на подкуп газет «Общее дело», «Вечерняя пресса» и других изданий.

Близок к Врангелю и его крайне правому окружению был «Зарубежный клич». Этот орган крайне правых монархистов вел в русских военных лагерях безудержную монархическую пропаганду[119]. С Врангелем активно сотрудничали известные русские издатели и журналисты, находившиеся в эмиграции. Так, издатель «Общего дела» В.Л. Бурцев часто встречался с лидерами РОВС и приглашался ими на совещания, где обсуждались вопросы деятельности Союза.

Ряд изданий занимал «благополучную позицию по отношению к Русской армии и ее вождю, коих восхваляет открыто» потому, что в их редакциях немалую роль играли военные. В первую очередь это относилось к парижской газете «Грядущая Россия», в выпуске которой участвовал генерал-лейтенант П.Н. Краснов, в которой в 1921 г. публиковались статьи, открыто поддерживавшие русских воинов и генерала П.Н. Врангеля (см. №8, 9, 10 и др.).

Следует отметить, что часть военных, продолжая активную борьбу против Советского государства, взаимодействовала с различными правительствами или оппозиционными им организациями, как правило, правого толка. Так, в Германии они совместно с немецкими монархистами планировали воссоздание монархии и в России, и в Германии. Специальная группа эмигрантского «Союза верных», в которую входили многие генералы и офицеры, издавала в Берлине газету «Призыв» и журнал «Луч света», тесно сотрудничала с германскими правыми кругами и принимала участие в капповском путче, после чего перебралась в Мюнхен. Группа была известна своими связями с абвером, с популярным в Германии генералом Э. Людендорфом и обладала значительными денежными средствами. Причем есть свидетельство о давних прочных контактах генерала Маркова и других крайне правых русских монархистов с германской военно-монархической лигой Людендорфа[120]. Их органы «Призыв» и «Луч света» призывали к борьбе с большевизмом, за реставрацию монархии, давали информацию о жизни военных в эмиграции и в России.

В эмиграции имели место различного рода трения между армейскими группировками и, прежде всего их руководителями, что не могло не отразиться на общем психологическом состоянии армии, попавшей в экстремальные условия и ощущавшей каждодневно материальные лишения и отрыв от Родины. Отмечается усиление монархических и религиозных настроений, среди части врангелевцев наблюдается агитация за прекращение бесполезной борьбы против собирающихся вернуться в Россию. 23 августа 1921 г. газета «Последние новости» сообщила, что за пропаганду подобного рода взглядов был расстрелян полковник П.Н. Щеглов – старый кадровый офицер, состоявший в собственном Его Величества железнодорожном полку. Полковник Щеглов в беседе с офицерами высказал мысль, что Красную Армию нужно рассматривать как учреждение государственное. «Этого было достаточно, – говорится в газете, – чтобы Щеглов был предан военно-полевому суду и обвинен в восхвалении врага...»

Этот и другие факты говорят о том, что среди белого офицерства, ушедшего вместе с армией Врангеля в изгнание, далеко не все были единодушны в оценке событий, происходивших в Советской России, – по крайней мере на начальном этапе, когда демократические идеалы революции еще не были извращены сталинизмом. Бывшие генералы и офицеры, для которых интересы армии и русской воинской славы были превыше всего, замечали возрождение и быстрый рост новой армии. Собственно, они на себе почувствовали боеспособность красных штыков. Знали они и о том, что многие бывшие царские офицеры перешли на сторону новой власти и участвуют в военном строительстве. Из 1400 генералов и офицеров царского генерального штаба 13 полных генералов, 13 генерал-лейтенантов, 113 генерал-майоров и 127 штаб- и обер-офицеров пошли на службу в Красную Армию. Сведения о красном терроре в первые годы революции военных трогали значительно меньше, чем эмигрантскую интеллигенцию. Генералы и офицеры бывшей Добровольческой армии были прекрасно осведомлены о том, что террор не был исключительной чертой большевистской власти[121]. Кроме того, начавшийся в 1921 г. нэп вселил как в гражданскую, так и в военную эмиграцию надежды на мирную и экономически здоровую эволюцию большевизма. Движение «сменовеховства» и признание новой власти затрагивает не только эмигрантскую интеллигенцию, но и военные круги. В 1922 г. группа офицеров бывшего генерального штаба основывает журнал «Война и мир», придерживавшийся «сменовеховской» ориентации. Редактором журнала стал генерал-лейтенант М.И. Тимонов. Журнал издавался в Берлине, где в то время проживала значительная часть военных, которые по-прежнему живо интересовались теоретическими и практическими вопросами военного дела. Отвечая на запросы читателей, редакция «Войны и мира» на титуле журнала сообщала, что он прежде всего является вестником военной науки и техники.

В соответствии с этим формировалась и тематика журнала, освещавшего развитие военного искусства и вооружения, помещалась информация о новых образцах боевой техники, структуре и организации различных родов войск. Публикации иллюстрировались многочисленными схемами и фотоснимками. В журнале сотрудничали известные теоретики и практики военного дела генералы С.К. Добровольский, А.А. Носков, А.К. Кельчевский, В.В. Колосовский и др. Позже бывший профессор Николаевской академии генерал-лейтенант А.К. Кельчевский стал редактором журнала. В 1922–1924 гг. вышло семнадцать номеров «Войны и мира», каждый – около 200 страниц. В каталогах есть указание на то, что журнал выходил и в 1925 г., и кроме Берлина, некоторое время издавался в Фаланге.

В 1924 г., в разгар нэпа, многие старшие офицеры и генералы выехали в Советскую Россию. Отъезд этот произвел большое впечатление на белую эмиграцию. Уехавшие генералы были широко известны в военных кругах: А.К. Кельчевский в 1919–1920 гг. служил начальником штаба Донской армии, Е.И. Достовалов был начальником штаба 1-го корпуса генерала А.И. Кутепова. Оставшимся в эмиграции руководителям РОВС пришлось немало потрудиться, чтобы по возможности дискредитировать в глазах офицерства этих боевых командиров и ослабить впечатление от их отъезда. В ряде газет и журналов публиковались статьи о том, что движение «сменовеховства» дирижируется рукой ОГПУ. Раздавались предостережения, что советская разведка ведет активную работу среди эмиграции, вербуя агентов.

Применялись и другие способы воспрепятствовать возвращению эмигрантов на Родину. Так, весной 1921 г. болгарская газета «Победа» под заголовком «Просьба о возвращении на родину» поместила письмо русских беженцев. Комментируя его, газета писала: «Давая место этой просьбе, мы хотим обратить внимание соответствующих лиц на необходимость ознакомиться с этим вопросом и принять меры к отправлению из Болгарии этих русских беженцев. Нужно положить конец опытам врангелевской организации препятствовать русским беженцам, которые хотят вернуться на свою Родину»[122].

Однако в Советскую Россию вернулось не более 10 процентов эмигрантов. В этом значительную роль сыграла пресса, публиковавшая статьи о преследованиях и наказаниях, которым подвергаются в советской России вернувшиеся беженцы. Распространяемые в правой печати такого рода слухи воспринимались в эмигрантской среде с немалой долей доверия. Одной из причин этого было бедственное материальное положение большинства эмигрантских семей. Многие из бывших офицеров годами не могли найти работу, перебиваясь на скудные благотворительные пожертвования. В стесненных материальных условиях, потеряв веру в своих вождей, заведших их на чужбину, нетрудно было склониться на любое предложение, откуда бы оно ни исходило. Военной дисциплины уже не было. Чтобы прокормить себя, военным приходилось соглашаться на любую работу. Бывшие офицеры и солдаты превращались в рабочих; многие уехали на шахты в Перник. Чтобы сохранить хотя бы формальную связь с разбредавшимися по всей Европе офицерами, генерал Врангель 1 сентября 1924 г. объявил о преобразовании армии в «Русский общевоинский союз». Членство в РОВС было добровольным, но вошедшие в союз брали на себя обязательство подчиняться воинской дисциплине. Впрочем, понятие дисциплины было условным, тем более что никакого материального довольствия членство в РОВС не гарантировало: в гражданской жизни каждый был предоставлен самому себе, устраивались кто как мог.

После перехода бывшей врангелевской армии на «самообеспечение» перед ее военнослужащими, кроме проблем, как, где жить, как добыть средства на угол и пропитание в чужой стране, возникли и другие вопросы: зачем мы здесь, как преодолеть в себе «эмигрантщину», как найти путь к достойному и по возможности небесполезному существованию, как соблюсти «духовную гигиену» и не впасть в известные грехи «эмигрантщины» – брюзжание, обывательщину, склоки, пустые пересуды или бессильную злобу против виновников изгнания? Призыв к отказу от психологии ненависти звучит в статьях многих дальновидных деятелей русской эмиграции. «Люди думают, что они живут любовью к России, а на деле оказывается – ненавистью к большевикам. Но ненависть к злу, даже самая оправданная, не рождает добра. Чаще всего из отрицания зла родится новое зло»[123], – писал историк и богослов, один из активных участников духовной жизни эмиграции Георгий Федотов (1886–1951). Констатируя факт политического и военного «фронтов эмиграции», деятельность которых привела лишь к отчуждению от России, Г. Федотов призывал к единственно реальной в условиях эмиграции позитивной работе, которая может служить объединению, – к работе в сфере культуры.

На этот призыв многие военные ответили уходом от политической деятельности в сферу военно-исторических и научных изысканий. Сам бывший главнокомандующий белыми армиями Юга России генерал Врангель, удостоверившись в беспочвенности надежд на реванш в борьбе с Красной Армией, все больше отходил от политической деятельности в РОВС. В сентябре 1924 г. он издает свой знаменитый приказ №82, запрещавший членам РОВС участие в политических организациях. В сущности, это была завуалированная форма призыва к сподвижникам перейти к нормальной гражданской жизни и расстаться с иллюзиями нового похода в Россию.

В последние годы жизни Врангель смотрел на свое положение одного из эмигрантских вождей с присущими ему иронией и скепсисом. Перспектив у белого движения в сфере растущих сил и организованности Красной Армии, о чем он был прекрасно осведомлен, Врангель не видел и в 1926 г. расформировал свой штаб, находившийся в Сербии, в Сремских Карловцах. Оставаясь официально вождем белого движения, он, по сути дела, сложил с себя эти бессмысленные с его точки зрения обязанности. Переехав из Югославии в Бельгию, бывший правитель Юга России поступил на службу горным инженером и, в сущности, стал гражданским, лишь изредка наезжая в Париж по делам созданного им «Русского общевоинского союза».

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29

• www.kristall-as.ru

  В продаже - соль, цены ниже! Неликвидные остатки

  kristall-as.ru