1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35

Савик Шустер не объяснил «условия игры» – могут ли претенденты общаться друг с другом? В США это не положено, хотя краткими репликами это правило иногда нарушается. Зюганов квалифицированно бранил ельцинский режим, Явлинский откровенно скучал, но вдруг, вскинувшись, обратился к партнеру: вы бы хоть название партии сменили, стыдно ведь быть наследниками сталинских преступлений. Модератор не вмешался – как призывать к соблюдению правил, если они заранее не объявлены? Зато уточняющие вопросы Шустер задавал активно.

Например, так:

– Геннадий Андреевич нам сказал много, но многое и не прояснил. Я так и не понял, буду я иметь работу или нет.

– Вы сказали, что знали многое из газет при советской власти, но знали ли вы точное количество узников ГУЛАГа?

Предоставляя слово Явлинскому, модератор опять допустил неточность и получил замечание. Ох, непростая это должность!

Шустер: Григорий Алексеевич Явлинский, как вы будете гарантировать свободу слова?

Явлинский: Вы, кстати говоря, меня спрашивали не о свободе слова, вы меня спрашивали о том, как сделать так, чтобы в России не было бандитского капитализма, вот о чем вы меня спросили.

Если вернуться к началу дебатов, к постановке вопроса – легко убедиться, что и Шустер, и Явлинский существенно отошли от предлагавшейся темы. Вывод: надо точнее, ответственнее формулировать вопросы, фиксируя их на бумаге – лучше заранее, но можно и по ходу дела. У модератора должна быть не трибуна, а рабочий стол.

В одном из вопросов к Явлинскому Шустер выразил недовольство тем, что Госдума ограничила свободу журналистов ТВ, запретив им показывать интервью с Басаевым. Журналист международного класса должен был бы знать, что и в свободной Великобритании запрещают синхронные интервью с террористами.

Не хочу больше перечислять «проколы» Шустера, потому что не знаю, как я сам провел бы подобную передачу. Меня пригласили в 1995 году быть модератором платных дебатов на канале ОРТ, но ни одна из 43 партий не захотела платить деньги за риск. Риск в дебатах есть всегда – наши горе-политики предпочли заученные монологи с остекленевшим взором. Эти передачи не обсуждались в «малых группах» – в семьях, на производстве и т.п. А теледебаты могли бы стать, как в Америке, общенациональным событием. Мы с режиссерской группой разработали для ОРТ следующий формат дебатов.

Общий хронометраж – 45 минут; участвуют представители трех партий. Каждая оплачивает 14 минут, но фактически имеет все 45 – ведь камеры показывают и слушающих, и реагирующих политиков. По две минуты даем каждому на предварительное выступление-монолог, потом предлагаем каждому задать вопрос конкурентам. Это большое искусство – задать вопрос! Это должна команда партии продумать заранее – как поставить конкурента в сложное положение, какие уязвимые места найти в его программе!

И, наконец, модератор задает всем трем вопросы от имени зрителей. Предполагалось, что мы соберем зрительские вопросы, объявив номера телефонов заранее, как и фамилии участников дебатов. В тот раз не сложилось. А теперь правилами Центризбиркома прямо предписано, что одну треть из предоставляемого бесплатного времени кандидаты должны провести в форме «круглого стола» или дебатов, т.е. в компании с конкурентами. Тем важнее осваивать журналистам искусство модератора, который дискуссию ведет, но в ней не участвует. Личное мнение – за порогом студии. А в ней – живой, остроумный, динамичный распорядитель, превращающий скучных политиков в участников азартного состязания.

Очень важен финал – кто выскажется последним. «Правило края»: запоминается последняя фраза. Это еще Штирлиц нам поведал. Кто в дебатах выступит последним – объявляется заранее. Дело решает жребий – подброшенная монета: орел или решка?

В теледебатах, в работе модератора нет мелочей. Освоение этой профессии – наш очередной шаг в постижении демократических норм общественной жизни.

Казалось бы, эксперимент в Президент-отеле мог кое-чему научить наших телевизионщиков. Но вот  начались реальные теледебаты (перед выборами в Думу) – и что же? Евгений Киселев буквально повторил основные ошибки Савика Шустера.

«Помогли» Киселеву создатели роскошного, по их мнению, интерьера новой студии НТВ, ее сразу прозвали «пирамидой» из-за обилия треугольников. На двух треугольниках в огромных креслах восседали Явлинский и Чубайс, затем Жириновский и Немцов (камеры особенно охотно давали в эфир средние планы – с раздвинутыми ногами претендентов, с почесываниями, с неловким положением рук). А Киселев – вроде бы по должности хозяин дебатов – переминался с ноги на ногу, стоя в каком-то проходе, словно бедный родственник у порога. Поначалу модератор заявил о регламенте, но первый же выступавший – Явлинский – грубейшим образом его нарушил. На красивые часы никто не обращал внимания, дебаты, особенно с участием лидера ЛДПР, быстро превращались в обыкновенную перебранку. Киселев был выше Добра и Зла, не замечая ни превышения регламента (а потом и вовсе о нем забыв), ни прямых оскорблений типа «лжец», «подлец», звучавших из уст Явлинского.

В преддверии президентских выборов следовало бы подумать о выработке оптимального формата дебатов. Только тогда аудитория ТВ смогла бы в полной мере оценить упомянутые главные параметры личности каждого из кандидатов на главную должность в России: интеллект, воля, нравственность. Представители кандидатов могли бы, как это делается во Франции и США, заранее принять участие в выработке правил телепередачи – кто сидит, кто стоит, какова расстановка телекамер и света, как сигнализировать о регламенте, общаться ли претендентам напрямую – или только через модератора.

В этом деле гораздо больше «подводных камней», чем кажется нашим телевизионщикам и политикам. Так, перед дебатами Рейгана с Мондейлом Лига женщин-избирательниц, выступившая спонсором, предложила сто – целых сто! – кандидатур журналистов прессы и ТВ, которые могли бы выступить в роли интервьюеров-панелистов. Команды претендентов сошлись лишь на трех из них. Остальные подозревались в необъективности, в подыгрывании одной из сторон.

А на последних дебатах в США, как президентских, так и вице-президентских, панелистов не было вовсе. Вопросы задавал сам модератор, его голова торчала словно из суфлерской будки между трибунами Клинтона и его соперника. Это было, увы, скучно. Американские телевизионщики поняли, что после таких дебатов надо «закрутить», выдать в эфир дополнительное действие – так сказать, дебаты о дебатах: впечатления очевидцев, мнения экспертов и т.п. И если сами дебаты прерывать рекламой не принято, то шумная «посткоммуникативная» суета принесла телевидению США немалую прибыль.

Умеем ли мы учиться на чужих ошибках, или нам непременно надо наделать побольше собственных?

в начало

ПЛАНКУ СНИЖАТЬ НЕЛЬЗЯ

Два мнения, как две чаши весов, то одна перетянет, то другая. Два мнения о продукции провинциального ТВ.

«Ах!» – умиляются критики и критикессы, увидев на экране после столичных тусовок и приевшихся «звезд» нечто из народной жизни, с бездорожьем, деревенским говором, простоватостью.

Ах, какая прелесть эти местные студии! Они ближе к народу, к подлинной духовности!

– Спору нет, – криво ухмыляются режиссеры, матерые волки с федеральных телеканалов, исколесившие сами всю эту простоватость, ходившие в народ, еще до эпохи видео, с лимитированной кинопленкой. – Спору нет, к сермяге ближе. Как любая самодеятельность. Профессионалов на местных студиях – раз, два и обчелся. Ну, Авдеев с Погребным в Вятке, Луньков в Саратове, Герчиков в Воронеже. Кто еще?

До 1998 года на конкурсах ТЭФИ была даже специальная номинация, а точнее, резервация для местных программ. Вот там и получили свои призы Герчиков с Погребным. Теперь региональные программы соревнуются с федеральными. На федеральных, надо полагать, уже все заметные люди стали лауреатами ТЭФИ, все академики сами себя наградили – теперь можно и провинцию на простор пустить...

Но затаенная обида на «ярмарку тщеславия» (как назвал в эфире праздничную лестницу ТЭФИ репортер ОРТ Андрей Малахов) привела к созданию параллельного конкурса с вызывающим названием «Вся Россия». Российская ассоциация региональных телекомпаний (РАРТ) проводит третий фестиваль «Вся Россия» с особенным размахом и шиком. В пику снобистской ТЭФИ провинциалы прислали на фестиваль аж 682 телепрограммы!

На таком обширном материале можно строить кое-какие обобщения, высказываться о местном ТВ как о явлении, делать выводы.

Вывод первый. Сотни местных телестудий, куда хлынули энтузиасты, никогда не слышавшие о журнале «Журналист», о телекафедре в МГУ, не учившиеся во ВГИКе – эти студии «делают погоду» на рынке телезрелищ в своих регионах. Во всем облике ведущих и репортеров какого-нибудь 12-го канала в Новосибирске – абсолютная уверенность, что у них есть своя, верная, большая аудитория, которая в данный момент смотрит именно 12-й канал. В Ростове некая компания «Пульс» прямо заявляет в эфире: до Останкина далеко, а мы рядом со своим зрителем, спешим на помощь. Какая именно помощь – об этом после.

И в то же время провинциальная задиристость соседствует с неумеренным пиететом перед «столичными штучками», залетевшими в провинцию. Даже Петербург дает немереное место в эфире Абалкину и Попову, при виде которых рука тянется к кнопке переключателя. Хватит, надули нас со своей перестройкой и советуют что-то с обочины истории. Питерская студия «Пионер» прислала на конкурс нечто ужасное: ведущий с битой физиономией и кровоподтеками на носу, с ватной нашлепкой на черепе. Избили, говорит, за то, что пригласил в студию Льва Рохлина. Рохлин тут же солидно кивает: боятся его враги, да, именно так.

В Пензе приютили в эфире московского репортера Александра Политковского, Спросили о нынешнем состоянии российских СМИ. Саша с видом эксперта заявил: двумя главными каналами ТВ руководят евреи (режиссер услужливо дал два портрета с подписями). И коли так, то ему, Политковскому, не выступать ни на ОРТ, ни на НТВ. Рассказал бы мне кто-то про такую передачу – я бы не поверил. Но вот она, на кассете, прислана в расчете на премию «Вся Россия». Ну и Саша, просто великолепная уверенность в себе. Россия многое теряет, не имея счастья лицезреть его не только на 6-м, но еще и на 1-м, и на 4-м каналах. Просто ходячая духовная ценность. Но пензяки-то куда смотрят? За такие штуки можно серьезный штраф заплатить по суду. Национальная рознь, не так ли?

В общем, как я мог убедиться и в Школе Познера, куда прибывают шлифовать свое мастерство провинциальные телезвездочки, они находятся в метаниях между комплексом неполноценности и манией величия по отношению к оторвавшейся столице. Вывод второй. Процесс первоначального накопления мастерства подходит к концу. Если раньше было много откровенно слабых передач, а электронные эффекты выглядели игрушкой в руках дитяти, то нынче – много передач нормальных. Просто – нормальных. Не больше, но и не меньше. С электроникой наигрались, стали задумываться о смысле своего выхода в эфир.

В номинации «общественно-политические программы» журналисты местного ТВ представили множество программ, которые – в отличие от бесстрастных, объективистских, столичных – по нашей старой российской привычке норовят вмешаться в жизнь с целью ее улучшения. Стремление, на мой взгляд, похвальное. Организаторскую функцию не надо отменять вместе с коммунизмом.

Лучшей программой из всех представленных на конкурс считаю нижегородскую: «Дом, который построил я». Ведущие признались, что поначалу тоже снимали столичных звезд (идет мелькание – Старовойтова и другие узнаваемые лица), а потом поняли, что «звезда в своем гнезде» – слишком далекий образец для подражания. И пригласили для участия в своей рубрике тех, кто строит себе «фазенду» не дороже, чем 1,5 тыс. рублей кв. метр.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35