1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35

– Неужели эти – государственные? Скрюченные какие! За державу обидно! – парировал я в присутствии овощного начальства города.

При Ельцине – секретаре горкома – мелкие и средние начальники трепетали за свою судьбу и безропотно являлись в студию по первом зову. Нас воспринимали, повторяю, как доверенных лиц партии. В стиле шестидесятников (коими и были ведущие) канал «ДВМ» полагал, что надо лишь исправить «отдельные недостатки», а вообще социализм – вещь хорошая.

Криминальную рубрику стала вести Тамара Каретникова, медицинскую – Елена Пральникова.

Бывал у нас в студии и зампред горисполкома Ю.М. Лужков. Когда я вижу, как подхалимски ведет сегодня с ним передачи «Лицом к городу» Павел Горелов, тоска берет. Ну зачем сажать мэра действительно лицом – но не к городу, а к камере? Должна быть позиция «глаза в глаза», тогда разговор пойдет по-другому. А сейчас мэр силится найти глазами нужную точку в объективе, ведущий же сбоку льстиво задает вопросы. На него мэр и не смотрит. Да ведь и смотреть-то не на что, тьфу, прости господи! Не журналистская это роль! Нас хоть и называли «подручными партии», но не унижали до такой степени в перестроечные годы. «Неужто все возвращается к временам страха? – думаю я, глядя на Горелова. – Неужели Лужков не понимает, насколько он был проще, человечнее, умнее в том нашем видеоканале, не знавшем излишнего почтения к высоким персонам?».

«ДВМ» был необыкновенно популярен в городе, потому что впервые за много лет на телеэкране шел разговор о реальной жизни москвичей, а репортеры и операторы показывали то, что раньше оставалось за кадром. На улице к ведущим и корреспондентам подходили люди, благодарили, предлагали новые темы...

В коллективе Гостелерадио наши шуточки по поводу государственных огурцов или просьба к Алле Пугачевой, отъезжающей на гастроли, поинтересоваться наличием в Италии запчастей для «Жигулей», воспринимались с ужасом. А когда кусочек «моего» канала с репликами в адрес Политбюро ЦК КПСС несколько раз прокрутили по CNN как свидетельство свободы слова в СССР, меня стали опасливо обходить в останкинских коридорах. Но из эфира не убрали – Огородников защищал нас перед властями.

– Только не копай под кремлевскую стену, – выговаривал он мне после очередных неприятностей.

Тогда были еще в столице Ждановский и Ворошиловский районы, и я на улицах затеял разговор об отношении людей к этим названиям. Я обращался к прохожим через «телемосты», которые стали повседневным инструментом нашей работы. Душой таких программ был Дмитрий Зенюк, назначенный главным режиссером «ДВМ», а заодно и выбранный секретарем парторганизации. Мы с ним были знакомы лет двадцать – чуть ли не с «Эстафеты новостей», где тоже был прямой эфир, а «телемосты» назывались перекличками. Как все быстро забывается на ТВ!

– Почему у нас больше нет телемостов? – спрашиваю недавно кого-то из уцелевших с тех времен на «третьей кнопке».

– А ты знаешь, сколько стоит выезд ПТС? – последовал ответ.

– Конечно, теперь эти деньги можно положить в свой карман, – заметил я и посмотрел, как мой собеседник сел в неплохой автомобиль. Между прочим, столько личных машин, как сейчас, тогда возле «Останкино» не было. Для дела вполне хватало разгонного «Москвича».

Убрали из горкома непредсказуемого Ельцина, а вскоре перевели на другую работу Огородникова. В его кабинете появился осторожный бесцветный субъект, с самого начала давший понять, что вольница кончилась. Кончался и январь 1990 года. По

Москве поползли слухи, что на ближайшем Пленуме ЦК, в феврале, снимут Генсека Горбачева. В партии это делалось просто – большинством голосов, еще не забылось смещение Хрущева подобным способом. Доцент ГИТИСа Игорь Чубайс, энтузиаст обновления компартии, пришел ко мне в эфир с идеей:

– Давайте позовем москвичей выйти на улицы на митинг в защиту демократии, то есть Горбачева.

– А митинг разрешен?

– Пока нет, но добьемся...

Терять мне было особо нечего, а тут такой прекрасный повод уйти, громко хлопнув дверью. Но как привязать митинг к сегодняшней передаче?

Выход подсказала моя редакторша, которая потом, разумеется, от всего открестилась:

– Сделайте это как ответ на вопросы телезрителей! Вот, смотрите, – и она протянула несколько записок, принятых стенографистками. Тогда в каждой передаче у нас был вот такой «интерактив».

Далее цитирую по расшифровке текста, прошедшего в эфир.

«Кузнецов: Вопрос товарища Сидорова из Строгина: «Проведена была встреча с депутатами. Они говорят, что в феврале готовится резня обществом “Память”. Так ли это? Вообще, принимаются ли какие-то меры, контролируется ли обстановка в городе? Стало страшно ходить по Москве». Та же тема в вопросе товарища Антоняна из Ясенева: “Ходят слухи, что в Москве будет резня, можно ли членораздельно ответить об этом, все ходят какие-то взволнованные”. Ну, видимо, тут волнения увеличились после того, как в программе «До и после полуночи» Молчанов вместе с депутатом Щекочихиным чуть ли не сроки погромов обозначили...

Чубайс: Вы знаете, этот вопрос волнует и моих соседей, моих друзей и знакомых. Если мы ничего делать не будем, такое может произойти. А чтобы этого не произошло, я призываю всех москвичей в воскресенье в 12 часов собраться перед выставочным залом на Крымском валу. Мы начнем большую демонстрацию демократических сил и заявим о наших интересах, о наших взглядах, о наших позициях...»

Митинг состоялся, да какой – невиданный! Народ шел во всю ширь Крымского моста, а затем Садового кольца. Ведь Чубайс повторил про время, место и цели его проведения еще два раза, а я уточнил, что мой гость не диссидент какой-то, а представитель Московского клуба КПСС и Демократической платформы в партии, которая насчитывает 60 тысяч коммунистов.

По мнению ряда обозревателей, митинг у стен Кремля оказал влияние на расстановку сил на февральском Пленуме ЦК. Мы вышли в эфир 30 января сразу после программы «Время» (а ее были обязаны транслировать по всем каналам, в том числе и на нашей «третьей кнопке»). Митинг прошел 4 февраля, за день до Пленума, но еще раньше мы с Чубайсом в том же эфире получили ярлыки экстремистов и провокаторов. По мнению горкома, мы призывали... к еврейским погромам! И мой бывший студент, делавший карьеру, озвучил этот бред в эфире, а представители милиции и прокуратуры заверили москвичей, что сведений о готовящихся погромах у них нет, Люди из КГБ тоже приглашались в эфир, но не пришли. Несколько раз повторялся зловещий титр: «Слухи, провокации, факты». Случись это лет на шесть раньше – сушить бы нам с Чубайсом сухари. А тут обошлось. Только 10 февраля в эфире «сменщик» Ельцина, первый секретарь горкома Юрий Прокофьев, отвечая на вопрос ветеранов, почему экстремистам разрешают выступать по телевизору, ответил, что Московская редакция дала отпор вылазке Кузнецова и Чубайса.

И все-таки эти годы, эта перестроечная эйфория, когда казалось, что вот-вот начинается настоящая жизнь, жизнь по правде, и ты принимаешь активное участие в становлении этой жизни – остались в памяти как подарок судьбы. Коллега с кафедры, посещавший все демократические (а после – коммунистические) митинги, рассказал, что на первомайской демонстрации 1990 года в числе прочих транспарантов несли по Красной площади и такой: «Прямой эфир прогрессивным журналистам Сагалаеву, Тихомирову, Кузнецову!». Возмущенный лозунгами Горбачев, если помните, с трибуны ушел.

А с Мишей Огородниковым мы и сейчас работаем рядом. Я на Моховой, он на Волхонке. Руководит службой информации в Храме Христа Спасителя.

в начало

к содержанию << >> на следующую страницу

[1] С октября 1999 г. новости «ТСН» исчезли из эфира телекомпании «ТВ-6». Но диалог с А. Гурновым по-прежнему актуален – как осмысление принципов работы в «Новостях».

[2] Позже Е. Масюк была захвачена чеченцами в заложники и выкуплена из плена.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35