1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35

Спецрепортаж может служить отправной точкой для комментария ученого (так Николай Шмелев в программе Нины Зверевой комментировал репортажи из города Мышкина), для дискуссии (так бывало в лучших выпусках «Пресс-клуба»), может выходить в эфир как самостоятельная передача (доброй памяти «Репортер» Михаила Дегтяря и Игоря Шестакова на РТР), но чаще всего, как уже сказано, он входит в состав выпуска новостей, будучи слегка обособлен, выделен титром. Скажем, Би-би-си вдруг без всякого повода дает в ночном неторопливом выпуске большой репортаж из Сингапура: «Что-то давненько не бывали мы в Сингапуре, а давайте посмотрим, что там происходит...» Конкурирующая Ай-ти-эн посылает репортеров на арабо-израильскую границу, тоже без повода – так, рядовые разборки, женские перебранки. Спецрепортажи, как камешки в телевизионной мозаике, создают картину мира.

Присланные из глубин России (на форумы и фестивали, коих становится все больше, и это залог выработки общих критериев профессионализма – «что такое хорошо и что такое плохо»), специальные репортажи часто страдают типичными недостатками.

Во-первых, не всегда продумана основная идея: для кого и для чего делается репортаж? О чем, собственно, мы сообщаем? Особенно неудачен показ всевозможных заседаний, конференций, собраний. Вместо скучных лиц заседающих лучше показывать дело, объект, проблему, ради которых они собрались. А под конец «отловить» в кулуарах заведомо интересного человека, «блеснувшего» на трибуне нестандартной мыслью.

Во-вторых, даже если появляется в репортаже небанальный человек – интервью с ним разрушает действие репортажа, оно непомерно длинное. Интервью в репортаже, по мировым стандартам, имеет размер «от одной фразы до небольшого абзаца текста».

В-третьих, репортер не всегда задумывается о четкой драматургии, о развитии действия. В спецрепортаже (в отличие от протокольного) кульминация часто попадает на пленку первой, а уж потом к ней придумываются подходы, перипетии. Скажем, группа Би-би-си, сопровождавшая Александра Солженицына, ухватила в объективы момент прощания писателя с охраной в одном из городов – он подписывал охранникам книги, и стоявший тут же бывший зэк сказал что-то про «кэгэбешников», его стали прогонять, Солженицын вмешался... Может быть, репортеры специально нашли «скандалиста» заранее. А может, отстали от поезда, чтобы поснимать его возле тюрьмы, дома, во дворе за колкой дров... Во всяком случае, эти бытовые кадры и высказывания зэка о писателе («выше его только Бог, но... он двадцать лет здесь не был, он потерял нюх») в монтаже оказались предшествующими сцене на вокзале. Как они ухитрились так снять – неважно, важен результат. В спецрепортаже время и пространство зачастую создаются искусственно. Важно лишь не нарушать жизненной правды. Впрочем, этому понятию надо бы посвятить специальную статью. Киноправда всегда более или менее отличается от самой действительности.

В-четвертых, молодые журналисты не владеют правилами сочетания слова и изображения в репортаже. А ведь, казалось бы, все очень просто. Не надо словами называть то, что и так видно в кадре. Дополнить, пояснить – вот задача репортера. Но кое-кто вообще забывает о «картинке», отрывается от нее слишком далеко, торопясь поведать миру охватившие его мысли и чувства. Не дублировать «картинку» словами и не забывать ее – просто?

В-пятых, правило Горация: передавать словами лишь то, что не может быть показано. Не надо расспрашивать человека о том, что можно показать. Вроде бы очевидно, к чему здесь писать об этом, занимать место? Но смотрю репортаж с Дальнего Востока: журналистка расспрашивает хозяйку кафе, какие у нее блюда, да какие цены. Видно, дама привыкла работать на радио и не заботится о «картинке». Сели бы за стол да попробовали – как в свое время Юрий Черниченко с селекционером в передаче о новых сортах картофеля. За дымящимся чугунком с картошкой, за малосольным огурчиком.

В-шестых, тесно связано с предыдущим – репортеры не умеют придумать для себя роль, действие. Нельзя, конечно, вмешиваться в конфликт на одной из сторон, как делал это Невзоров (автомат в руке, тут «наши», там – «не наши»), но почему бы не положить самому кирпич в реставрируемое здание, не вынести на свалку носилки с мусором, не произвести еще сотню действий, столь обычных для репортеров всех стран мира? На телефоруме я с удовольствием смотрел на азербайджанских девушек-репортеров, которые готовили национальные блюда или ловили падающие, столь редкие в их краях снежинки... «Стенд-ап» не надо понимать буквально – стоять по стойке смирно перед камерой.

Репортаж можно смело называть «самым телевизионным» жанром. Это жизнь «в форме самой жизни», происходящее зритель видит собственными глазами, забывая, что существует отбор, что репортер и оператор направили телекамеру не случайно, а в высшей степени продуманно – если, конечно, они профессионалы, если знают, чего ждет от них руководство телекомпании.

Напоследок – об одном понятии из теории ТВ: «персонификация информации». Персонификация – значит олицетворение. Представление в лицах. Какое лицо у репортера – такова, значит, и пославшая его телекомпания. Но вот что еще важнее: каких героев, какие лица мы выберем для олицетворения идеи своего спецрепортажа. Взять ту же несостоявшуюся идею НТВ «89». Неужели нельзя было в каждом регионе найти двух-трех человек, чьи судьбы, чья сегодняшняя жизнь олицетворяли бы жизнь России? Именно так поступает известная своей порядочностью в подходе к жизни, упоминавшаяся здесь телекомпания Би-би-си. В Сингапуре или в Киеве репортер находит несколько персонажей, через которых показывает город или страну. «Наличие главного героя» – один из параметров, по которым оценивают репортаж и в США.

Отсылаю любезного читателя к шкале оценки репортажей, привезенной репортером НТВ Петром Ровновым – нашим дипломником – из университета штата Миссури. До 72 баллов может заработать репортер, выдержав все критерии, записанные в «одиночном листе репортажа». Для сравнения заметим, что шкала оценок, разработанная в Санкт-Петербурге психологом В. Бойко, содержит 74 параметра.

В американском варианте 3 балла можно получить, если есть ответ на вопрос «А кому это все нужно?» (зачем вообще снимался репортаж). В петербургском даются более точные критерии. Передача имеет право на эфир, если отвечает хотя бы одному (а лучше нескольким) из следующих параметров:

– содержит информацию, имеющую для зрителя прикладной, утилитарный смысл, т.е. зритель скорректирует свои дальнейшие действия в зависимости от полученных сведений; сюда относятся новости «от моды до погоды»;

– содержит информацию, повышающую престиж ее носителя («о чем я мог бы рассказать знакомым»), удовлетворяющую любознательность;

– вызывает сопереживание зрителя;

– вызывает соучастие в игровой ситуации (например, репортер на улице задает вопрос: представьте, что вы поймали золотую рыбку и имеете право загадать желание...);

– имеет эстетическую ценность.

В США 19 баллов можно заслужить хорошей операторской работой (горизонтальный уровень камеры, наличие штатива в случае необходимости, наличие резкости, эффектный начальный кадр, эффектные крупные планы, эффектный финальный кадр и т.п.). В этой группе критериев отметим отдельно то, что связано со звуком: «хороший естественный звук» и «отсутствие в кадре микрофона». «Высший пилотаж» репортера – наговорить в микрофон весь будущий закадровый текст на месте съемок. К сожалению, в российской практике такое – великая редкость. Как правило, после «стенд-апа» (стояния в кадре, произнесения вводных фраз) голос репортера резко меняется, и мы понимаем, что все дальнейшие слова он произносил в иных акустических условиях – не на месте действия, а в студии или в аппаратной. Что касается микрофона, он необходим в кадре при оперативных съемках. В иных же случаях микрофон мешает, разрушает эстетику кадра; зритель в большом интервью будет следить не столько за смыслом слов, сколько за страданиями корреспондентки, вынужденной долго держать «грушу» на вытянутой руке и вовремя манипулировать ею между собственным ртом и лицом говорящего человека; собеседнику тоже не просто быть искренним при подобных манипуляциях. Гораздо лучше микрофоны-петлички, прикрепленные к одежде, или микрофон на «удочке» над головами говорящих (за пределами кадра), или спрятанный за краем стола, в торшере, в радиоприемнике, в букете и т.п. Еще в 70-е годы в больших передачах и тем более в телефильмах наличие микрофона в кадре считалось позором для журналиста, которого именовали «подставка для микрофона».

Интересно, что американская шкала оценок не содержит моментов, связанных с отношениями «журналист – собеседник» и «журналист – зритель», петербургский же психолог уделяет этим отношениям значительное внимание («создание благоприятной атмосферы беседы», «наличие реакции на высказывания», «наличие уточняющих вопросов», «поиск общей почвы со зрителем», «учет мнений негативно настроенной части аудитории» и пр.). Видимо, ментальность американцев такова, что им не надо напоминать о необходимости уважения к собеседнику и к зрителям.

За текст американский журналист в штате Миссури может заработать 25 баллов (еще 18 – за хороший монтаж). Текст журналиста ТВ – это миниатюрное литературное произведение, он, как правило, более ярок, нежели высказывания непрофессионалов, и поэтому важно найти верное соотношение интервью и собственного текста. Интервью в телехронике должно быть предельно коротким. Правило американцев: видеосюжет содержит «несколько интервью с выражением разных точек зрения». Как шутят в США, «если кто-нибудь заявляет вам, что Земля круглая, вы должны найти сторонника противоположной точки зрения».

Назовем еще несколько требований к тексту из американского «оценочного листа». «Основная идея материала четко выражена», «хорошая подводка ведущего к сюжету», «доказательность утверждений и выводов», «правильная грамматика», «отсутствие жаргона и штампов», «использование разговорного стиля», «идеальное структурное оформление текста». Под «структурным оформлением», очевидно, имеется в виду драматургия сюжета, наличие завязки (экспозиции), развития идеи (или действия), кульминации и развязки. 3 балла дают в штате Миссури за упоминавшийся «персонифицированный подход – наличие главного персонажа».

Разумеется, высокий балл и наличие всех мыслимых достоинств не помогут вашему репортажу выйти в эфир, если его основная идея противоречит политической линии телекомпании – как говорится, «не соответствует моменту». Так, летом 1998 г. репортеры одного из главных телеканалов получили указание поменьше показывать бастующих, голодающих, протестующих людей. Как бы талантлив ни оказался репортаж на такую тему – он был обречен на то, что в газетных редакциях называют «корзиной». Однако и в газетах, и на ТВ бывает так, что обстоятельства круто меняются, материал достают из корзины и ставят в полосу либо в эфир...

в начало

СПРОЕКТИРОВАННАЯ СИТУАЦИЯ

Что бы такое сотворить, чтоб проявилась человеческая душа, чтоб глаза заблестели, участился пульс – адреналин ударил бы в скучный ритм повседневности... И вот тут, журналист, включай камеру или микрофон, или то и другое – успевай фиксировать настоящий момент истины.

Любое журналистское задание, любую тему мы можем решить через показ ситуации, нами же вызванной.

Телевизионному документалисту Игорю Беляеву поручили снять фильм о юбилее приволжского городка Камышина. Как в те годы выглядел юбилей? Ну, трибуна на площади, митинг, секретарь горкома читает по бумажке. Пяток буфетов с дефицитом – конфеты, а может, и сосиски. Выпивка, конечно. И все. Что тут снимешь, чтоб начальство не разозлить и чтоб зритель перед телевизором не уснул? Пошел Беляев в клуб, нашел местные таланты, обрядил их в белые рубахи и лапти, и заплясали с прибаутками, закувыркались скоморохи по камышинским улицам, по базару – и народ встрепенулся, откликнулся неподдельным весельем. Успел Беляев кое-что снять, да жалеет до сих пор, что не были готовы его операторы к такому эмоциональному взрыву. Был, оказывается, обычай на Руси – одаривать рыночным товаром да домашним припасом того, кто радость несет. Такого поворота съемочная группа не ожидала, не знала, как отнестись. А надо бы заранее прогнозировать варианты – что выйдет, как ситуация может повернуться.

Еще много чего «спровоцировали» телевизионщики в Камышине. Пустили, например, роту солдат мимо девичьего общежития (городок-то текстильный). И, конечно, окна настежь, в окнах девичьи лица – живые портреты, гамма эмоций. Ради эмоций, собственно, любая ситуация и затевается – чтоб неподдельного человека увидеть. Но в те годы Беляева упрекали: мол, нарушил правду жизни. Без съемок и выдумок город совсем по-другому жил бы. Митинг, речи, буфеты. Да, казенный ритуал был нарушен. Но характеры-то выявлены. Правда бывает разная. Есть такое понятие – «желаемый образ».

На Пушкинской площади в Москве Беляев посадил своего приятеля с плакатом: «Ищу веселую компанию встречать Новый год». В плакате спрятан микрофон, в автобусе камера. Начал было народ шутить, философствовать – а тут и дорогие внутренние органы подоспели, и был эксперимент закончен досрочно.

Я вспомнил обо всем этом, листая журнал «Столица» с описанием подобных журналистских «акций». Тридцать сотрудников «Столицы» и радиостанции «Серебряный дождь» вышли на ту же Пушкинскую площадь со своими сапожными щетками, передниками, раскладными табуретками и гуталином. Улыбаясь не хуже скоморохов, стали предлагать прохожим и милиции совершенно бесплатно почистить обувь. У нас, говорят, субботник, не будем забывать хорошие традиции. Начнем наводить чистоту в городе с чистки обуви. Милиция улыбалась ответно и подставляла ботинки. «Серебряный дождь» вел прямые эфирные репортажи, журнал дал материал на пять полос с фотографиями. Только телекамеры не было. Славные разговоры получились: что было и что стало, и чем платить за добрые дела. Сделать тоже что-нибудь хорошее... Простые пенсионеры и служащие, проститутки и школьники, москвичи и «гости столицы» – социологический срез.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35