1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21

H. Новомбергский

ОСВОБОЖДЕНИЕ ПЕЧАТИ

во Франции, Германии, Англии и России

Лекции, читанные в Русской Высшей Школе общественных наук в Париже

ОГЛАВЛЕНИЕ

К ЧИТАТЕЛЮ-ДРУГУ

ВВЕДЕНИЕ

I. ФРАНЦИЯ

Начало книгопечатания и отношение к нему Людовика XI, Людовика XII и Франциска I; акты по делам печати Генриха II, Карла IX; регламент Людовика XIII и политика Ришелье. Последние короли и памфлетная литература; происхождение периодической печати; декларация прав и последующие наросты; печать при Наполеоне и реставрации; июльская монархия и террор; февральская революция и усиление репрессий; полицейское безумие Наполеона III, разгром Франции, переходное время, ныне действующее законодательство

II. ГЕРМАНИЯ

Гуманизм, появление книгопечатания, роль университетов, папские буллы, борьба протестантов и католиков; съезды князей и королевские постановления; тридцатилетняя война, возвышение Пруссии, узаконения по делам печати Фридриха II Фридриха-Вильгельма II; первые проблески освободительного движения и борьба за конституцию; политика Меттерниха; освобождение печати по мере политического освобождения; разгром социалистов, действующее законодательство

III. АНГЛИЯ

Культурные очаги, начало книгопечатания, реформация и борьба с католицизмом; абсолютизм и деятельность Звездной палаты, крушение абсолютизма, республика, борьба партий, Мильтон в качестве защитника свободы печати; реставрация Стюартов, разрешительный акт; возникновение периодической прессы, упразднение цензуры, борьба за расширение компетенции суда присяжных; действующее законодательство

IV. РОССИЯ

Зачатки просвещения, письменность и книгопечатание, роль церкви, возникновение светской цензуры, первые узаконения; печать при Екатерине II и Павле I; цензурные уставы 1804, 1826 и 1828 гг.; европейские события и русская действительность

V. РОССИЯ

Эпоха великих реформ, реакция, разгром печати, образцы цензурного гнета; новейшее освободительное движение и завоевания в области печати

ЛИТЕРАТУРА

к содержанию << >> в начало

ПОСВЯЩАЕТСЯ ЧИТАТЕЛЮ-ДРУГУ

«Проходя протекшие времена и столетия, мы везде обретаем терзающие черты власти, везде зрим силу, возникающую на истину, иногда суеверие, ополчающееся на суеверие».

Радищев

«Путешествие из Петербурга в Москву»

Настоящая работа представляет дополненное издание лекций, читанных автором в Русской Высшей Школе общественных наук в Париже в конце 1904/05 академического года. Она относится к области, известной в России под устарелым названием «Полицейского права». Естественно поэтому, что центром изложения является законодательство. Но, входя в подробности законодательства, автор старался сделать издание доступным для большого круга читателей, для чего потребовалось отказаться от иностранных цитат, постатейного изложения законов и других внешних принадлежностей научного аппарата. Кроме того, специальное законодательство пришлось оживить общими историческими сведениями. Последнее казалось тем более уместным, что голый текст закона довольно бледно, а часто и совершенно неверно отражает в себе действительность.

Бумага все терпит и покорно служит официальному живописанию. Лучшим подтверждением сказанного может служить наше отечество. Владея ключами от всех просветительных источников: школ, библиотек, музеев, выставок, печатных станков и т.р., бюрократия хотела великую Россию обратить в «дортуар в участке». На необъятной русской территории стремилась водворить спокойствие могилы. Насколько это удалось, свидетельствуют события последнего времени. Но историку пореформенного периода придется преодолеть густую чащу законов, указов, временных правил, Циркуляров и других в этом роде «письменных свидетельств» прежде, чем добраться до «естественного грунта народной жизни, который с затратой колоссальных средств застраивался «согласно видам правительства».

Беспримерный позор японской авантюры бросил яркий свет на язвы властной распорядительницы русской жизни – бюрократии, со всей ясностью раскрыл заветные стремления русского общества. Новая Россия уже родилась. Ковачами свободной, обновленной родины становятся безыменные герои серой трудовой массы.

Из прекрасного далека уже светит пантеон народного освобождения, и своевременно предупредить, что высшая из свобод – это свобода слова, что вместе с другими свободами она приходит и заносится в конституционные хартии, но долго влачит тяжелое существование постоянных насилий, гонений и ограничений. Прикрываясь заботами о народном благе, все, без исключения, правительства – деспотические, монархические, республиканские – стремятся держать народную мысль в подначальном положении. Но культура сознания побеждает все препятствия, и, наконец, берется последний этап политического освобождения. Настоящая работа посвящается читателю-другу. И при жизни великого сатирика, незабвенного творца этого отражения, положение читателя-друга было тягостное: его мысль рвалась из тесных рамок гнетущей обыденщины и не находила выхода. Помпадуры et tutti quanti усердно оберегали всякую щель, через которую мог бы проникнуть луч света в темное царство. В удушливых губернских и уездных омутах жизнь была нестерпима и час от часу становилось не легче. С одной стороны, сгущались сумерки, с другой – читатель-друг все более перерастал власть тьмы и тем мучительнее реагировал на окружающее.

В настоящий момент мы можем констатировать не одну только духовную зрелость читателя; мы вправе уже говорить о его подавляющей многочисленности и безостановочно возрастающем спросе на серьезную литературу. Но, как и раньше, духовный голод многомиллионного населения остается без удовлетворения: работа писателя и ученого разбивается о средостение.

Придет время, Attalea princeps преодолеет стеклянную шнуровку и вырвется из казенной теплицы на широкий простор. Таков непреложный закон жизни. Пока же «над отечеством свободы просвещенной» взойдет «прекрасная заря», история заносит на свои страницы все уродства современности.

В подкрашенной действительности и в том, как она отражается в изуродованной литературе, господствовали казенные узоры. Читатель-друг не находил в них знакомой ему скорбной обстановки. Он тщетно докапывался животрепещущей правды, между тем как творческое пламя вдохновения «великою скорбью народной» беспощадно задувалось «наваждением». В неравной борьбе погибал писатель. На смену павшему в строй становился другой и продолжал святое дело своего предшественника. Так, тяжкий млат, дробя стекло, кует булат...

Н. Новомбергский

27 октября 1905 г.

в начало

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21