1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26

Одним из эффективных актов, проведенных при А.В. Головнине, была кампания по нейтрализации влияния изданий А.И. Герцена. Министром народного просвещения была написана «Записка о “Колоколе”», где намечена целая программа борьбы против этой популярной газеты с помощью гласного обсуждения взглядов Герцена и опровержения их. «Для точного и положительного опровержения какой-нибудь мысли, – замечал министр, – надобно представить ее ясно и полно на суд читателей». В ходе кампании была извлечена из небытия вполне верноподданническая речь молодого Герцена 1837 г., использован авторитет набиравшего силу публициста М.Н. Каткова, который в полемике порой не гнушался оскорблений, намеков и непроверенных фактов, например, при обвинении Герцена в подстрекательстве к петербургским пожарам. А.В. Головнин, несмотря на сложные отношения с Катковым, способствовал распространению его «Заметки для издателя “Колокола”». Ближайший помощник Головнина в проведении этой кампании В.А. Цеэ справедливо писал в связи с нею о постепенном падении престижа Герцена в общественном мнении.

Другой тактический прием для погашения общественных страстей был применен министром народного просвещения А.В. Головниным, когда он позволил русской прессе расширить отдел внешней политики. «Взамен ограничений, которым должна была подчиниться наша литература в 1862 г., нельзя было не предоставить ей большего простора в ее рассуждениях по другим предметам, так как наша публика, умственная деятельность которой была возбуждена либеральными распоряжениями самого правительства, уже ныне не довольствуется чтением пустых по содержанию статей и ничтожных известий», – говорилось в официальном «Кратком обозрении направления периодических изданий и газет...». – Во внимание к сим обстоятельствам, политическому заграничному отделу был дан значительный простор».

Цензурный стратег В.А. Цеэ отмечал другую сторону принятого решения: международная информация позволит аудитории сопоставить то, что делается за рубежом и в России, в пользу последней: «При сообщении и обсуждении многих фактов из заграничной жизни наши русские читатели могут вполне убедиться, что даже за границею, при несравненно высшем уровне народного образования, некоторые правительства по разным вопросам внутренней политики действуют менее либерально, чем это делается у нас, и что реформы идут там медленно и постепенно, а в некоторых государствах, как, например, в Австрии, Италии и Турции, внутренние раздоры и волнения, продолжающиеся несколько лет, не дают возможности идти тем прогрессивным путем, которым в последнее время шло наше отечество».

Конечно, новое распоряжение указывало прессе границы дозволенного. Сообщая о государственных переворотах, журналисты должны были «сколько возможно» ограничиваться «одними фактами, без изъявления особенного сочувствия стремлениям и успехам партий или лиц, восстающих против законных правительств, без осуждения сих последних и изъявления удовольствия в виду их падения». Не рекомендовалось доказывать «преимущество конституционных или ограниченных правлений пред монархическим самодержавным»; рассказывать «толков народных о сословных правах, сближение которых с существующими в России могло бы повести к неблагоприятным для нашей страны заключениям...» и т.д. За всеми этими рассуждениями скрывался еще один нюанс, позволивший властям оказывать давление на периодику.

Для ведения иностранного отдела редакции не имели право получать зарубежных газет и журналов. Исключение было сделано в свое время лишь Н.И. Гречу – издателю благонамеренной «Северной пчелы». 13 августа по представлению А.В. Головнина император предоставил такую же льготу 6 редакторам: они могли получать без цензуры выходящие на русском и других языках «всякие книги, брошюры и периодические издания, в уверенности, что означенные редакторы воспользуются этим дозволением, чтобы, согласно их убеждениям, опровергать те учения, которые они признают ложными, и которые, проникая тайными путями в Россию и оставаясь без возражений, имеют вредное влияние на людей молодых и недоучившихся». С 1 января 1863 г. такая же привилегия была дана новому редактору «С.-Петербургских ведомостей» В.Ф. Коршу. Выбор изданий был сделан явно по политическим мотивам, о чем свидетельствуют тиражи периодики тех лет (Таблица № 2):

Таблица № 2

Тиражи изданий 1862 г. (экз.)

Издания с льготой

Издания без льготы

«Сын Отечества»

«С.-Петербургские ведомости» «Русский вестник»

«Северная пчела»

«Отечественные записки»

«Наше время»

20000 8000 5700 5000 4000 4000

«День»

«Московские ведомости» «Современник»

«Искра»

«Русское слово»

«Время»

7750 7750 7000 7000 4000 4000

Существование двух руководящих цензурой министерств вело, несмотря на всю гибкость А.В. Головнина, к противоречиям между ними. Так, 15 июля 1862 г. граф П.А. Валуев представил Совету министров специальную записку «О неблагонамеренном направлении значительнейшей части нашей литературы и неосновательности суждений, произносимых в публике насчет действий и распоряжений правительства». И хотя он не встретил сочувствия среди министров, Александр II поддержал его: был издан новый устрашающий циркуляр. Понимая незавершенность Временных правил как цензурного закона, видя рост вокруг них новых распоряжений, император высказал князю Д.А. Оболенскому пожелание, «чтобы реформа цензурной части последовала безотлагательно, так как потребность ее с каждым днем становится ощутительнее». К октябрю комиссия Оболенского завершила работу и представила проект устава о книгопечатании. Противоречия двух ведомств хорошо отразила полемика вокруг него между Головниным и Валуевым. 10 декабря 1862 г. Головнин выступил с докладом, где критиковал проект, стремясь отмежеваться от него, так как в нем было взято за основу административно-карательное направление. Он поставил перед императором дилемму: «Необходимо ныне же разрешить вопрос: какому министерству следует заведовать делами книгопечатания». 26 декабря П.А. Валуев, защищая проект комиссии князя Д.А. Оболенского, заявил, что создавшееся положение в журналистике он далее терпеть не намерен. Александр II поддержал мнение о передаче цензуры в Министерство внутренних дел. 10 января 1863 г. А.В. Головнин выступил с докладом в Совете министров, где прямо обосновывал необходимость сосредоточить в Министерстве внутренних дел все управление делами книгопечатания. Он говорил:

«Министерство народного просвещения имеет обязанностью покровительствовать литературе, заботиться о ее развитии, о преуспеянии оной. Посему оно находится к литературе в отношениях более близких, чем всякое другое ведомство, и весьма естественно, что вследствие обязанности покровительствовать литературе, не может быть ее строгим судьей». Цензоры видят не только «уклонения и ошибки, но и заслуги, оказываемые литературою просвещению, что заставляет их быть снисходительными к ней».

В этих словах А.В. Головнина заложено то противоречие, которое, возможно, терзало его при наведении цензурного порядка в литературе. Кроме того, постоянные столкновения с графом П.А. Валуевым, его настойчивые указания на упущения Министерства народного просвещения мешали А.В. Головнину заниматься своими прямыми обязанностями. Без сомнения, в его позиции играла роль и бюрократическая, карьерная сторона дела. Уступив цензуру Валуеву, Головнин тем самым предполагал обезопасить свою деятельность на будущее.

Уже 10 января 1863 г. вопрос был решен, 14 января вышел именной указ императора, по которому цензурное управление было полностью передано Министерству внутренних дел. Этим актом, можно сказать, был предопределен новый принцип организации цензуры в государстве. И это было важным шагом на пути к цензурной реформе, внесший ясность в намерения власти.

в начало

ЦЕНЗУРА ПОД ОПЕКОЙ МВД

ГРАФ П.А. ВАЛУЕВ КАК ОСНОВАТЕЛЬ НОВОГО ПОДХОДА К ЦЕНЗУРЕ

Изменение функции цензурного аппарата и его работа в условиях некоторой свободы слова. Тактика противодействия вредному влиянию прессы. «Покровительство правительства».

Переход цензуры под контроль Министерства внутренних дел означал усиление ее охранительной функции, что было обусловлено определенными объективными основаниями. Государство вынуждено было защищать себя от развивающегося революционного движения и терроризма, получившего достаточно широкое распространение в России 60-х годов XIX в. Субъективные честолюбивые устремления министра внутренних дел графа П.А. Валуева совпали с потребностью охранять порядок в стране.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26