1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26

–

–

111

–

–

Во-первых, постепенно расширялся круг ведомств и учреждений, имевших право на цензуру, а этим расширялась возможность цензурного произвола. Рядом повелений императора Николая I 30–40-х годов разным ведомствам и учреждениям: Министерствам Двора, Финансов, Военному, Внутренних дел, II и III отделениям С. Е. Императорского Величества Канцелярии, Военно-топографическому депо, шефу жандармов, Почтовому департаменту, Вольно-Экономическому обществу, Комиссии построения Исаакиевского собора, Кавказскому комитету, Главному попечительству детских приютов, Управлению государственного Коннозаводства и т д. – было предоставлено право просматривать и одобрять к печати книги, журнальные и газетные статьи, которые касались их интересов. Как замечает историк С.В. Рождественский, «одна только чистая поэзия и беллетристика подлежали ведению цензурных комитетов, все же прочее сверх их отдавалось на просмотр того или другого ведомства».

А.В. Никитенко несколько позже в своем дневнике производил такие подсчеты: «Итак, вот сколько у нас ныне цензур: общая при Министерстве народного просвещения, Главное управление цензуры, верховный негласный комитет, духовная цензура, военная, цензура при Министерстве иностранных дел, театральная при Министерстве императорского двора, газетная при почтовом департаменте, цензура при III отделении Собст. Е. В. Канцелярии и новая педагогическая (в 1850 г. был учрежден цензурный комитет для рассмотрения учебных книг и пособий. – Г.Ж.). Итого, десять цензурных ведомств. Если сосчитать всех лиц, занимающихся цензурою, их окажется больше, чем книг, печатаемых в течение года. Я ошибся: больше. Еще цензура по части сочинений юридических при II отделении Собственной канцелярии и цензура иностранных книг – всего 12».

Кроме того, говоря о цензуре начала 30-х годов, надо иметь в виду воздействие на внутреннюю политику России международных событий: во Франции произошла Июльская революция 1830 г., развернулась бельгийская война за независимость, происходили народные волнения в Европе. Уже 4 августа 1830 г. Николай I существенно ограничил и без того дозированный диапазон политической и международной информации в прессе.

Император повелел, «чтобы во все издаваемые в России журналы и газеты заимствованы были известия о Франции токмо из одной прусской газеты, выходящей под заглавием «Preussische Staats Zeitung» и чтобы статьи из сей газеты, которые должны быть помещаемы во французском журнале «Journal de St-Petersbourg», были представляемы князю X.А. Ливену, генерал-адъютанту, «на предварительное просмотрение».

Значительно активизировалась деятельность графа А.X. Бенкендорфа, нередко дававшего указания по цензуре, выходившие за рамки цензурного устава 1828 г., что на первых порах вызывало некоторое возмущение и даже противодействие министра народного просвещения князя К.А. Ливена. Так, в январе 1831 г. III отделение сообщило ему повеление императора о прямой ответственности сочинителей и издателей за каждую опубликованную статью. Князь К.А. Ливен усмотрел в этом нарушение §47 Цензурного устава и представил свое мнение в докладе Николаю I. Для решения вопроса был создан особый комитет, который через некоторое время пришел к выводу, что новое правило никак не нарушает устав. В этом же году Главное управление цензуры распорядилось, чтобы цензоры вели секретный журнал имен авторов статей.

Тенденция роста числа ведомств, обладающих цензурными Функциями в условиях развития николаевского бюрократического режима, была постоянной. Каждое ведомство ревностно следило за публикациями, содержавшими любую информацию о нем, и, нередко при этом проявляя самодурство, требовало их на просмотр. 7 декабря 1833 г. светлейший князь А.И. Чернышев, военный министр в 1832–1852 гг., добился высочайшего повеления о том, «чтобы о современных военных событиях помещаемы были в журналах лишь официальные реляции». И тем не менее он также требовал предварительного представления к нему всех статей, помещаемых в российской прессе о современных военных событиях. Затем, в 1834 г., военное ведомство запретило «Санкт-Петербургским ведомостям», «Сыну Отечества», «Северной пчеле» печатать выписки из высочайших приказов о производстве и назначении генералов. Привилегию в этом имела только одна газета – «Русский инвалид». В этом же году граф А.X. Бенкендорф инициировал повеление императора о том, чтобы чиновники отдавали свои литературные произведения и переводы в газеты и журналы только после предварительного разрешения своего начальства. Наконец, в 1845 г. министры добились права быть цензорами всего касающегося деятельности их ведомств.

Таким образом, помимо организованной к середине XIX столетия сети цензурных комитетов, в стране сложилась еще одна – из ведомственных учреждений и организаций, обладающих цензурными полномочиями, которую недреманно контролировала высшая ее инстанция – III отделение С. Е. Императорского Величества Канцелярии во главе с деятельным и бдительным министром внутренних дел, шефом жандармов графом А.X. Бенкендорфом.

в начало

САМОДЕРЖАВНЫЙ ЦЕНЗОР

Активное вмешательство Николая I в решение цензурных вопросов. Император и литераторы. Контроль за цензурным аппаратом.

Решение всех цензурных вопросов в период царствования Николая I происходило при самом активном участии императора, что составляет особенность этого периода истории цензуры. Николай I всегда ревностно следил за журналистикой и действиями цензуры, сам выступал в качестве главного цензора в своей державе и цензора цензоров. (Этот сюжет вполне мог стать темой большой самостоятельной работы.) Отношение Николая I к журналистике и журналистам ярко характеризуют его слова, высказанные им, когда ему пришлось выступать в качестве высшего арбитра в истории с публицистом и издателем Н.И. Гречем, жаловавшимся на цензуру, пропускавшую статьи, якобы порочащие его друга Ф.В. Булгарина. Император поддержал цензоров, закончив свою резолюцию от 29 июля 1831 г. так: «Вы призовите его (Ф.В. Булгарина. – Г.Ж.) к себе, вымойте голову и объясните, что ежели впредь осмелится дерзко писать, то вспомнил бы, что журналисты сиживали уже на гауптвахтах, и что за подобные дерзости можно и под суд отдать».

Милитаризованное мышление Николая I распространялось и на литераторов. Характерный пример в этом отношении – трагическая судьба поэта А.И. Полежаева. Через 15 дней после казни руководителей восстания декабристов Николай I самолично ночью судил студента Московского университета Полежаева за сатирическую поэму «Сашка», ходившую тогда по рукам.

А. И. Полежаев писал в поэме:

Герой поэмы не только кутила и повеса, но он «жаждет вольности строптивой», ищет «буйственной свободы», «своим аршином Бога мерит и в церковь гроша не дарит» и т.д.

Самодержавный цензор комментировал:

«Я положу предел этому разврату. Это все еще следы, последние остатки: я их искореню»

Поэт был отдан в солдаты и отправлен под пули на Кавказ. Николай I постоянно осведомлялся, как служил Полежаев. В 32 года талантливого поэта не стало.

Без сомнения, Николай I отдавал себе отчет о влиянии литераторов на общество. В своих действиях по отношению к ним он не был однолинеен. Об этом говорят его взаимоотношения с А.С. Пушкиным. Придя к власти, фактически сразу Николай I становится добровольным цензором произведений поэта. Граф А.X. Бенкендорф сообщал А.С. Пушкину 30 сентября 1826 г.: «Сочинений ваших никто рассматривать не будет; на них нет никакой цензуры. Государь император сам будет первым ценителем произведений ваших и цензором». Уже в ноябре Пушкин писал Н.М. Языкову: «Царь освободил меня от цензуры. Он сам – мой цензор. Выгода, конечно, необъятная. Таким образом, Годунова тиснем». Обычно анализируя связи поэта и императора, ученые делают акцент на лицемерии Николая I. Представляется, что при этом не полно учитывается то обстоятельство, что Николай I был императором, и все то, что сопутствовало его положению и его психологии, которая порождалась этим, а также то, как воспринимали его современники, в том числе и великий поэт. Дадим слово самому Пушкину, поскольку литературы и объяснений по этому поводу вполне достаточно: приведем ряд цитат из его дневника 1833–1835 гг., т.е. периода зрелости поэта.

«1833. 14 дек. 11-го получено мною приглашение от Бенкендорфа) явиться к нему на другой день утром. Я приехал. Мне возвращен «Медный всадник» с замечаниями Государя. Слово кумир не пропущено высочайшей цензурою; стихи

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова –

вымараны. На многих местах поставлен (?),– все это делает мне большую разницу. Я принужден был переменить условия со Смирдиным».

«1834. 28 февраля. Государь позволил мне печатать «Пугачева»; мне возвращена моя рукопись с его замечаниями (очень дельными). В воскресенье на бале, в концертной, Государь долго со мной разговаривал; он говорит очень хорошо, не смешивая обоих языков, не делая обыкновенных ошибок и употребляя настоящие выражения».

«6 марта. Царь дал мне взаймы 20000 на напечатайте «Пугачева». Спасибо».

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26