1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26

Подвергались цензурным гонениям несмотря на первый цензурный устав и издания масонов, мистические сочинения. К примеру, был запрещен на 9-м номере журнал «Сионский вестник» (издатель вице-президент Академии художеств А.Ф. Лабзин). Однако надо констатировать, что все это были частные случаи цензурной практики. В целом цензурный режим первого десятилетия XIX в. был достаточно мягким, даже в сравнении с екатерининским правлением лучшего времени, что соответствовало тем иллюзиям, которые питала тогда власть.

Аппарат цензуры руководствовался первым цензурным уставом 20 лет. Влияние его идей в той или иной степени распространялось и на более отдаленные времена через деятельность наиболее прогрессивных цензоров. Но опыт обращения этого документа в практике цензурования показал, что бюрократия государства постепенно корректирует действие закона в ту сторону, какая на данном историческом этапе выгодна власть имущим или, что бывает реже, вызвана объективными обстоятельствами. Подобного рода корректировка иногда на нет сводит эффективность законодательства.

Правление Александра I сопровождалось войнами (1805–1807 гг. – участие в военных действиях антифранцузских коалиций, в 1806–1812 гг. вел успешную войну с Турцией, а в 1808–1809 гг. – со Швецией). Триумфом России завершилась Отечественная война 1812 г. с наполеоновской Францией. Общественное мнение и журналистика, как камертон, отражали поражения и успехи России и ее союзников в этих баталиях. Во все времена война сопровождалась усилением цензурного режима. Одновременно с усилением одного вида цензуры, как правило, происходит ужесточение цензурного режима вообще, что и случилось во второй половине царствования Александра I, когда военная цензура получила расширенное толкование и взяла под опеку в первую очередь политическую и иностранную цензуры.

В 1807 г. началась война с Францией. Она проходила под лозунгом борьбы с узурпатором законной власти, агрессором по отношению к другим государствам Европы. Впервые Россия получила возможность выступить гарантом мира в Европе, имея для этого не только военную мощь, но и гуманные цели. Это хорошо соответствовало тем идейным иллюзиям, которые питал еще Александр I. Но условия войны, затем и поражения заставили наводить определенный внутренний порядок. Светское общество было насквозь пропитано симпатиями к Франции. Оно было воспитано на французской литературе и даже говорило по-французски (впрочем, и сам император, как отмечают историки, слабо знал родной язык). Еще в 1801 г. Александр I упразднил тайную экспедицию как центр административного произвола в полицейском сыске и охране порядка. Начав военные действия, он создает особый комитет «по сохранению всеобщего спокойствия и тишины», в январе 1807 г. преобразует его в «комитет общей безопасности» с более широкими полномочиями, в том числе и цензурными.

Постепенно происходит возврат в этом отношении к порядкам, царившим при Павле I, хотя и сопровождавшийся колебаниями, свойственными внешней политике России. Цензура стала запрещать произведения французской литературы. Военный губернатор С.К. Вязмитинов наложил арест на книги «История Бонапарта» и др. и препроводил их в Цензурный комитет к графу Н.Н. Новосильцеву, который на этом посту в 1807 г. заменил графа П.А. Строганова, сопроводив их распоряжением: «В уважение нынешних обстоятельств нашел вышеозначенные сочинения недозволительными». Книги были изъяты из обращения. Особую непоследовательность цензура проявила к информации о Наполеоне. Амплитуда ее колебаний шла от плюса (союзник) до минуса (антихрист) и обратно. В этом плане ей не хватало профессионализма, гибкости, осторожности. Тильзитский мир (1807 г.) не должен был убаюкать ее бдительность. Цензура же изменила позицию на 180 градусов. Она не дозволяла прессе неблагоприятных отзывов о Наполеоне вообще. Когда «Русский вестник», издаваемый С.Н. Глинкой, продолжил публикацию разоблачительных статей о Наполеоне, цензура потребовала от издателя не допускать впредь в печать такого рода сочинения.

Что касается политической информации, то цензурное ведомство выработало специальный циркуляр, по которому всем учебным округам предписывалось довести до сведения цензоров, чтобы они «не пропускали никаких артикулов, содержащих известия и рассуждения политические». Затем последовал запрет не писать о любых конституциях. Политическая цензура получала все большее развитие, о чем свидетельствуют указания министра народного просвещения графа А.К. Разумовского в цензурные комитеты: «Комитет г.г. министров положил, чтобы в настоящих обстоятельствах издатели всяких периодических сочинений в государстве, в коих помещаются политические статьи, почерпали из иностранных газет такие только известия, которые до России вовсе не касаются, а имеющие некоторую связь с нынешним нашим политическим положением заимствовали бы из “С.-Петербургских ведомостей”, издаваемых под ближайшим надзором». Этот «ближайший надзор» в большинстве случаев стало осуществлять новое учреждение – Министерство полиции, созданное в ходе реформирования управления страной в 1811 г.

Ему были даны значительные цензурные полномочия, сводившие на нет либерализм цензурного устава.

Особая канцелярия Министерства полиции осуществляла «цензурную ревизию» – надзор за книгопродавцами и типографиями, наблюдение за тем, чтобы в империи не обращались книги, журналы, «мелкие сочинения и листки без установленного от правительства дозволения», иностранные сочинения «неодобрительного содержания». В особую канцелярию доставлялись «сведения о дозволениях, данных для тиснения новых сочинений и переводов, о вновь пропущенных из-за границы книгах», о постановке новых театральных сочинений. Полиция получила право надзора «над изданием и обращением разных публичных известий и прочих предметах сего рода», в том числе рекламы (афиш, объявлений и т. п.).

Мало того, Министерство полиции имело некоторые права на контроль за цензурой. Оно должно было наблюдать, чтобы в обществе не обращались книги, которые, «хотя и пропущены цензурою, подавали повод к превратным толкованиям, общему порядку и спокойствию противным». В таких случаях министр полиции должен был связаться с министром народного просвещения и представить свое мнение на Высочайшее усмотрение. Цензурные функции Министерства народного просвещения ограничивались и тем, что только после согласия министра полиции министр народного просвещения мог дать разрешение на открытие типографии. Кроме того, надо иметь в виду и личность министра, впервые возглавившего тогда Министерство полиции. Им стал генерал-адъютант, бывший петербургский обер-полицмейстер А.Д. Балашов, который понял свои цензорские полномочия очень широко и стал фактически соперничать в наведении цензурного режима с министром народного просвещения графом А.К. Разумовским, не сумевшим противостоять ему. Министр полиции А.Д. Балашов сразу же потребовал от Министерства народного просвещения, чтобы цензурные комитеты доставляли ему сведения о книгах, одобряемых в печати, не разрешали к печати без дозволения полиции никаких частных объявлений.

Таким образом, с 1811 г. в стране установился новый цензурный режим, характер которого во многом зависел от Министерства полиции. Социальная информация, обращавшаяся в обществе, литературный процесс, журналистика оказались под двойным контролем, который некоторое время корректировался особыми условиями, сложившимися в стране, охваченной Отечественной войной 1812 г., которая способствовала росту национального самосознания, активизации всей общественно-политической жизни. «Общество непривычно оживилось, – пишет В.О. Ключевский, – приподнятое великими событиями, в которых ему пришлось принять такое деятельное участие. Это возбуждение долго не могло улечься и по возвращению русской армии из-за границы. Силу этого возбуждения нам трудно теперь себе представить; оно сообщилось и правительственным сферам, проникло в официальные правительственные издания. Печатались статьи о политической свободе, о свободе печати; попечители учебных округов на торжественных заседаниях управляемых ими заведений произносили речи о политической свободе как о последнем и прекраснейшем даре Божьем. Частные журналы шли еще дальше: они прямо печатали статьи под заглавием «О конституции», которые старались доказать «доброту представительного учреждения». Именно в это время было положено начало «раннелиберальной идеологии».

Журналистика и литература воодушевляли воинов на подвиги, способствовали всенародному патриотическому подъему. В этом особую роль играли вышедший в октябре 1812 г. журнал Н.И. Греча «Сын Отечества», «Русский вестник» С.Н. Глинки, а в 1813 г. газета «Русский инвалид».

Для императора Александра I Отечественная война 1812 г. и послевоенный период послужили суровым испытанием. Он ощущал стремление общества ограничить самодержавную власть, видя опасность для нее во всеобщем одушевлении, ведущем к разговорам о свободе, конституции и т.п. Как показали дальнейшие события, приведшие к выступлению на Сенатской площади 14 декабря 1825 г., опасения императора были не напрасны. Но поворот Александра I от либерализма к мистицизму лишь усугубил складывавшуюся ситуацию. Конечно, надо помнить и то, что Александр I был сыном Павла I. Несмотря на то, что Александр воспитывался при досмотре «бабки» Екатерины II, он многое воспринял и от отца, что должно было проявиться в соответствующих условиях. Соучастие в убийстве Павла I, возвышение в Европе Наполеона и успешные действия французского императора против России, поражение под Аустерлицем, двусмысленный Тильзитский союз, нависшая военная угроза со стороны Франции, безуспешный поиск союзников в борьбе с нею, фактическое отстранение от руководства военными действиями в 1812 г., в ходе которых решалась судьба страны, разочарования во внутренней политике – все это вело к существенным изменениям в характере и мировоззрении императора и сказывалось на его правлении. Место друзей первой поры царствования стали занимать совсем другие люди. Его Негласный комитет ушел в небытие, реформатор М.М. Сперанский в марте 1812 г. получил отставку. Александр I становится основателем политического Священного союза, опиравшегося на религиозно-политический консерватизм в международных отношениях. Это потребовало от императора определения новых задач, которые были поставлены перед Министерством народного просвещения: «основать народное воспитание на благочестии, согласно с актом Священного союза».

Высшая цензурная инстанция – Главное правление училищ, имевшее новый состав, становится оплотом в проведении новой политики Александра I и ужесточении цензурного режима в стране. Особую активность при этом проявляют члены Главного правления училищ М.Л. Магницкий, Д.П. Рунич, А.С. Стурдза. В Комитете министров этих лет царит граф А.А. Аракчеев, облеченный с 1814 г. полным доверием императора. Цензурный устав 1804 г. фактически перестает быть руководством в деятельности цензурного аппарата.

В 1816 г. на должность министра народного просвещения император назначил князя А.Н. Голицына, бывшего с 1803 г. обер-прокурором Святейшего Синода. Манифест от 24 октября 1817 г. провозгласил: «Желая дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения признали мы полезным соединить дела по Министерству народного просвещения с делами всех вероисповеданий в состав одного управления под названием Министерство духовных дел и народного просвещения».

Первым распоряжением князя А.Н. Голицына стало решение образовать наделенный цензурными функциями Ученый комитет, контролировавший учебную литературу, рассчитанную главным образом на молодое поколение, и дававший отзывы на новые книги, издаваемые для учебных заведений, и представлявший мнение о них. Для руководства этой деятельностью А.С. Стурдза разработал подробную инструкцию. При новом составе Главного правления училищ мистицизм получает полную поддержку как в философии, так и в литературе. Публикуются переводы произведений Якова Беме, К. фон Эккартсгаузена, И.Г. Юнг-Штиллинга, возобновляется выпуск «Сионского вестника», который был освобожден князем А.Н. Голицыным от цензуры, так как сам министр народного просвещения стал его цензором. Начинается преследование инакомыслящих.

Ученый комитет устанавливает полный контроль над учебной литературой вузов. В 1821 г. гонениям подверглась профессура Петербургского университета: профессор философии А.И. Галич, профессор всеобщей истории Э.-В.-С. Раупах, профессора статистики К.Ф. Герман и К.Н. Арсеньев были заподозрены в «неблагонамеренном направлении», о чем свидетельствовало, по мнению Д.П. Рунича, содержание их лекций. В итоге заслуженные ученые были уволены из университета, а их книги, изданные и одобренные ранее, были изъяты из библиотек. Были запрещены книги профессора Лубкина (Казань) «Начертание метафизики»; профессора Петербургского университета, декана, преподававшего естественное право, Лодия «Логические наставления, руководствующие к назначению и различию истинного от ложного»; известного педагога Янковича де-Мириево «Книга о должностях гражданина и человека», изданная еще в 1783 г. для народных училищ при поддержке Екатерины II, и т.д.

Члены Главного правления училищ М.Л. Магницкий и Д.П. Рунич вообще предлагали запретить «безусловно преподавание естественного права, не отлагая далее, ныне же во всем государстве». Ярким примером, характеризующим цензурный режим, является история с книгой А.П. Куницына «Право естественное». Куницын читал лекции в Царскосельском императорском лицее, открытом в 1811 г. при поддержке Александра I.

Директор лицея генерал Е.А. Энгельгардт обратился к князю А.Н. Голицыну как к министру с просьбой поднести императору экземпляр только что вышедшей книги А.П. Куницына. А.Н. Голицын отправил ее в Ученый комитет, член которого академик Н.И. Фус как основной рецензент одобрил книгу, но Д.П. Рунич, попечитель Петербургского учебного округа, пришел совсем к другому мнению, что убедительно показывает, какие идеи витали тогда в стенах Главного правления училищ.

А.С. Пушкин о лекциях

А.П. Куницына

Куницыну дань сердца и ума!

Он создал нас, он воспитал наш

пламень,

Поставлен им краеугольный

камень,

Им чистая лампада возжена.

Отзыв Д.П. Рунича о книге

А.П. Куницына

«Вся книга есть ни что иное, как пространный кодекс прав, присвояемых какому-то естественному человеку, и определений, совершенно противуположных учению Святого откровения». Заключительные слова записки Рунича особенно впечатляют: «Злой дух тьмы носится над вселенною, силясь мрачными крылами своими заградить от смертных свет истинный, просвещающий и освежающий всякого человека в мире. Счастливым почту себя, если по слову одного почтенного соотечественника, вырву хотя бы одно перо из черного крыла противника Христова».

После такого пафоса Главное правление училищ согласилось с мнением Рунича: книгу признали не только недостойной поднесения императору, но она была запрещена, изъята из продажи, библиотек и даже у частных лиц, которые успели ее купить.

Не меньше последствий в усилении цензурного режима имел ряд других предписаний князя А.Н. Голицына. В 1817 г. последовало его указание цензурным комитетам, по которому они не должны были пропускать «ничего, относящегося до правительства, не спросив прежде согласия от того министерства, о предмете которого в книжке (журнале. – Г. Ж.) рассуждается». В итоге этого распоряжения каждое ведомство могло участвовать в цензуре. Несколько ранее, в 1815 г., такие преимущества получил по воле управляющего Министерством полиции Вязмитинова, ограничившего своим циркуляром театральную критику, императорский театр и его актеры: «Суждения об Императорском театре и актерах, находящихся на службе Его Величества, я почитаю неуместными во всяком журнале». (В 1823 г. Комитет министров на своем заседании вернулся к этому вопросу и большинством голосов подтвердил неприкосновенность императорского театра критике.)

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26