1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18

Позже канканы были стриптизами вкупе с «музыкой» в ритме обезьяньей случки. Признавая, что на эти изыски имеется безусловный спрос, хотелось бы узнать: почему этот выборочный спрос превратился в наглое централизованное «предложение»? Можно возразить: не хочешь – выключи телевизор. Но... взрослый может, быстро поняв «что к чему», выключить или переключить телевизор. А ребенок? А подросток?..

Канули в Лету времена, когда телезрителям страны предлагалось выбирать из меню, где посевная страда и пуск новой домны бывали гвоздями программы, и переключаться можно было на скромные «Голубые огоньки», фигурное катание или футбол. Потом мы добились свободы. Свободы или вседозволенности?..

Когда жаждут свободы, которой раньше совсем не было, забывают о необходимости чувства меры. Когда кричат о правах личности, забывают о правах общества и обязанностях перед ним и перед самим собой, перед своими детьми».

И такое:

«В тени чужой харизмы роятся люди-маски, люди-тени, у которых под респектабельной личиной тележурналиста скрывается только сытое стремление к кормилу. Кстати, ни в одной другой стране выражения «кормило власти» нет. И хотя все мы знаем, что слово это происходит от невинной «кормы» и означает всего-навсего руль, все-таки в этой ассоциации с кормом есть что-то неслучайное. Уж как хотите, а есть» («Смена», 1999).

И еще:

«В эфире – «Аншлаг». Герои любят друг друга, а главное – самих себя, уверены в собственной гениальности и в том, что происходящее в эфире интересует кого-нибудь еще кроме них. Без устали давится собственным смехом ведущая Регина Дубовицкая.

«Сегодня пошлые и завтра пошлые» завсегдатаи «Аншлага», кажется, окончательно потеряли ощущение времени. Уже обросли седыми бородами шутки, появились морщины на лицах их авторов, бессчетное количество раз сменились костюмы ведущей. Уже наизусть заучены телезрителями все «ужимки и прыжки» сатириков, юмористов и пародистов... – юморист с голосом «неопределенного пола» в сотый раз радует публику: «Что это у тебя груди прыгают?.. То место, которым садятся на стул, у тебя называется талией?»

...Исчерпан скудный арсенал режиссерских и актерских возможностей Регины, заставляющей собеседников то впасть в детство (чтобы почерпнуть из воспоминаний о нем свидетельства собственной незаурядности), то философски размышлять о будущем. Прежними остались лишь с непреходящей кокетливостью обнаженные колени госпожи Дубовицкой да смех в лучшем случае «от живота». А программа все плывет по бурным эфирным волнам, не тонет...» (Юлия Кантор, «Известия», 1999).

Ну как, готовы, стремясь к известности, ко все затмевающему «имиджу», сродниться с приговором писателя Виктора Пелевина:

«Мы живем во время, когда «имидж», отражения отрываются от оригиналов и живут самостоятельной жизнью. И каждый из них приобретает определенную суггестивно-коммерческую ценность, не соответствуя ничему в реальности».

А ведь и в самом деле: есть эмпирическая, реальная жизнь, а есть та, которую отражают СМИ (а они все-таки ОТРАЖАЮТ то, что им интересно, как они могут и как они понимают, а это не одно и то же с эмпирикой), и возникает, как ни крути, «вторая реальность», так сказать, «оСМИсленная».

Может быть, на знамени телевидения органично будет смотреться латынь с ее идиомой «qui pro quo» – «принять одно за другое»?..

Социолог Фулхинони писал, что экран подобен доктору, к которому приходит толпа на церемонию распознавания своих скрытых снов – мечтаний. Экран не более, чем сон, воссоздает реальность. В снах реальность никогда не повторяется. Наоборот, сама цель сна – освободить нас от реальности. Так может быть, телевизионное искусство соединяет две тенденции – бегство от реальности и акцентирование реальности?..

А если вас манит свет самой яркой на сегодняшнем телевизионном небосводе звезды – тележурналистики, готовы ли переступить через великий журналистский закон: «Ниже пояса не бить и не целовать», а потом услышать от телезрителя Михаила Жванецкого: «К телеведущим я отношусь настороженно: они любят всех, приветствуют всех, в восторге от всех, с кем встречаются на экране. От этого у них замыленные глаза и отсутствует сердце. В жизни с ними не поговоришь – просто нет причин».

Когда стала выходить передача «До и после полуночи», Владимира Молчанова вся страна узнала за один месяц. Теперь такого не бывает. Эфир бывает один раз в неделю, а лучше – почти каждый день. Иначе останешься без «имиджа»(?!)

А, может быть, все дело в том, что телепрограмма – бабочка-однодневка? Пропорхнула – и нет ее. И кумиры живы и любимы, пока они на экране. А ушли – и невозможно ни вспомнить, ни понять, отчего зрители с ума сходили, к экрану прилипали и готовы были полцарства отдать за секунду живого общения с ними. Эфемерное создание – ТВ. Эфемерное. Как и нечеловеческая слава ее служителей. И цепляются они за эфир, как наркоман за дозу – только не останавливаться, не дать себя забыть! Иначе – никакого тебе имиджа, известности, денег, наконец. И никаких интервью... Кстати, а как к ним вы готовы, как всегда готов десятилетиями (?!) сохраняющий свою популярность Александр Невзоров, в полном соответствии со своим имиджем эпатировавший Г. Резанова и Т. Хорошилову («Комсомольская правда», 1990):

– Есть ли у вас законы, от которых нельзя отступать?

– Обо мне ходят легенды, что я готов пойти на все ради информации. Что ж, образ разбойника-репортера мне ближе, чем образ розово-голубого героя. То, что вы сейчас называете гласностью, – та область, та земля, которая завоевывается. Земля нам абсолютно неизвестная. И первыми на разведку, на завоевание идут люди с авантюрным характером, с особым психологическим свойством натуры: им очень трудно сохранить белоснежными манжеты. И я, естественно, далек от совершенства.

– Значит, репортерство и интеллигентность – понятия несовместимые?

– Совершенно. Есть замечательная пословица: «В доме повешенного не говорят о веревке». Человек, избравший профессию репортера, именно о веревке и должен говорить в доме повешенного. О какой интеллигентности здесь вообще может идти речь? Репортерство – страшно грубая солдатская профессия.

А вот предупреждение молодым от совсем еще не старого, но уже маститого «музобозника» и бывшего директора ТВ-6 Ивана Демидова:

Для того чтобы стать настоящим профессионалом на телевидении, нужно как минимум лет десять поесть дерьма. У нас сейчас лихо все закручено, так что срок уменьшился. Когда молодые люди приходят в атмосферу ТВ – один шаг до звездной болезни, частых выпивок, вольностей жизни, наркотиков и т.д., и только получив стержень, можно стать профессионалом.

Вы и к этому готовы?.. Тогда вас, возможно, нисколько не обескуражит байка о том, как американский писатель Деннис Норден однажды удивился такому остроумному высказыванию телережиссера: «Нам не нужно, чтобы это было хорошо. Нам нужно, чтобы это было в четверг!» Что ж, для американского телережиссера (а в эту, пока никак не свойственную России, игру уже несколько лет играем и мы) телевизионное искусство испокон веков называется телебизнесом, а немеркнущая периодичность западания в душу клиента-покупателя – дело святое. Со святостью (американской) у нас пока не все и не всегда «О'кей». У нас даже министр образования Геннадий Ягодин (правда, уже бывший) обеспокоен насаждаемым нашим (а-ля американским) телевидением уровнем массовой культуры. Его беспокоит влияние на человека музыки такой степени громкости и ритмики, что она не оставляет возможности думать в этот момент: «Кайф, связанный с огромностью звучания, – это кайф освобождения от мыслей. Меня беспокоит, что люди в разных странах стали меньше читать. Каждый человек читает в своем собственном ритме: это дает ему возможность думать над прочитанным. Когда человек воспринимает события через средства массовой информации, ему навязывается ритм. Успел – не успел. Если не успел за ритмом сообщения – ухватил вершки содержания. Вкус, настоящий вкус – это не вершки, это глубины. И не хотелось бы, чтобы культура развивалась по этому пути». («Человеку разумному в XXI веке придется держать экзамен, насколько он разумен и разумен ли вообще» – «Московские новости», №44, 1998.)

Откровенно говоря, к иной культуре позволительно подбираться при наличии собственных крепких культурных тылов. И только на этой основе возможна прививка инокультурных проявлений. Я не уверен, скажем, в том, что некоторые наши молодые (да уже и не очень-то молодые) «новые русские» так уж крепко укоренены в родной культурной почве. Перед занятными манифестациями западной масс-культуры они оказываются голыми, что приводит к обезьянничанью, а не к созиданию нового культурного внутреннего пространства. И не потому, что западная культура плоха или нужно закрываться от ее проявлений. От нее никуда не денешься, если мы хотим жить в ладу с миром. Успешно встраиваться в «большой» мир можно только при условии предварительного культивирования своего мира. Как нельзя выучить иностранный язык, не обладая предварительно знанием своего родного, так нельзя вырасти в России, но, духовно оставаясь ей чуждым, с пользой питаться продуктами иных культур.

Верно и другое: как невозможно, по-видимому, совершенствоваться в познании родного языка, не изучая чужих языков, так и невозможно быть культурным по отношению к собственной среде, оставаясь вполне чуждым и отделенным от горизонтов иных культур, иных идеологий.

Если сейчас пробежаться глазами по телепрограмме, можно с трудом найти одну-две передачи, не содранные у Америки, или наши хорошие фильмы. Везде боевики, эротика и прочее и прочее. Как относятся люди, работающие на телевидении, к этому агрессивному нашествию заморской культуры?

Юрий Сенкевич:

Америка создала свою культуру, образ жизни, поэтому наша задача, видимо, каким-то образом мирно сосуществовать и сотрудничать, но с другой стороны – засилье американских игр, шоу в не слишком удачном исполнении... Это бездумное копирование – на совести тех, кто этим занимается. А что мы можем противопоставить американской продукции? Нам нечего противопоставить, а свято место пусто не бывает. И меньше всего в этом нужно обвинять американцев. Они воспитывают своих граждан в духе любви и уважения к своей стране, своему гимну, флагу... И мы должны через телевидение прививать любовь к России – ее нужно показывать. Люди, которые сейчас отвечают за образование, воспитание, пропаганду, должны об этом думать.

Лариса Кривцова:

Самое опасное в американском влиянии – это детские мультфильмы и детское ТВ, которое сейчас пропагандируется, потому что, смотря это, дети вырастают другими, с иным, нерусским мышлением. В этих мультфильмах очень много жестокости и насилия. Боюсь, что может оказаться так, что через несколько лет мы будем жить совсем не в России, а в другой стране, от которой останется одно название. А самое противное в этом – примитивизм, простая примитивная культура, где все просто, как репа, но очень скучно.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18