1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22

Речь может быть эффективной только тогда, когда она уместна. Уместной называется речь, которая соответствует всем параметрам коммуникативной ситуации. Различаются два основных вида уместности: уместность содержательная (соответствие содержания высказывания условиям общения) и стилистическая (соответствие употребленных автором речевых средств содержанию, жанру и стилю высказывания).

Легче всего понять, что уместно или неуместно в данной ситуации, в содержательном плане. Классическим примером необходимости уместности речи считается требование не говорить в доме повешенного о веревке. В то же время сочетание в одном номере (а иногда и на одной странице) материалов о трагедии и текстов юмористического плана стало привычным. Стремление к эффектности заголовков приводит к тому, что появляются такие неуместные в своей двусмысленности заголовки: «Призрак смерти» в статье о том, что «в 1999 году в результате чрезвычайных ситуаций на территории России погибли 1549 человек, пострадали 18227» (Метро, 31 января 2000). Более того, часто о трагедии журналист позволяет себе писать в ироническом стиле: Заголовок: «Холодно ли тебе, столица!» Подзаголовок: «19 человек умерли от переохлаждения в Москве за минувшую неделю, сообщили вчера в службе в скорой медицинской помощи столицы» (Метро, 17 января 2000). Подобные примеры нарушения этических норм можно встретить и в других газетах.

Требование стилистической уместности, то есть соответствия выбранных средств рамкам функционального стиля, в котором реализуется высказывание, к журналистике может быть применено весьма условно, поскольку в публицистическом стиле допускается использование почти всех средств языка и речи. Но даже в этих условиях относительной свободы выбора речевых средств встречаются нарушения стилистической уместности.

Как нарушение стилистической уместности мы рассматриваем и соединение в рамках одного текста (микротемы) средств различных функциональных стилей. Например, в интервью корреспонденту «Новой газеты» политолог Виктор Минин, отвечая на вопросы об исходе выборов в Государственную Думу, говорит: «5 предвыборном марафоне Кремль и Березовский поддержали или не трогали молодежь из Союза правых сил. К тому же там куча чиновников, являющихся умными идеологами, та же Джохан Поллыева, бывший руководитель секретариата Кириенко. У игроков одной команды нет никаких идеологических разногласий. Вместе они занесли Путина в одну калитку» (Новая газета, январь 1999). В основе этого фрагмента речи Минина лежит разговорный стиль, но в рамках этого стиля существуют различные стилевые пласты, которые и перемешал в своей речи политолог. Это и разговорно-публицистический стиль (предвыборный марафон, идеологические разногласия и т.д.), и разговорно-бытовой (куча чиновников), и книжные обороты (являющихся умными идеологами), и трудно классифицируемые и понимаемые (Вместе они занесли Путина в одну калитку).

Удачно, уместно можно сочетать языковые средства разных стилей преимущественно тогда, когда они употреблены осознанно и обыгрываются автором, учитывающим их «инородность» в Данном стиле, например: «В департаменте животноводства Минсельхозпрода подтвердили печальный факт: наше животноводство последние десятилетия несет невосполнимые потери... Загнуться окончательно нашему молочному животноводству не дало злосчастное 17 августа» (КП, февраль 2000). В этом тексте удачно сочетаются пласты лексики официально-делового и разговорного стилей, создавая эффект цитируемой устной речи.

Доступность

Вторым собственно коммуникативным качеством речи, тесно связанным с коммуникативной ситуацией, является доступность. Доступность предполагает такое построение речи, при котором уровень сложности речи и в терминологическом, и в содержательном, и в структурном отношении соответствует интеллектуальному уровню адресата.

Необходимо отметить, что разные издания ориентируются на различный уровень осведомленности читателей по той или иной проблеме, на тот или иной образовательный уровень. (Сравните в этом аспекте содержательность и стиль «МК», «Вечерней Москвы», «Метро» и газеты «КоммерсантЪ».)

Остановимся на уровне самого явного проявления доступности/недоступности речи – терминологическом. Часто желание блеснуть своей эрудицией затмевает главную коммуникативную задачу – быть понятым среднестатистическим читателем. Так произошло и в уже цитированном нами интервью Виктора Минина. Политолог на страницах газеты рассуждает о необходимости защиты национальных интересов: «...Сейчас все, независимо от партийно-политической принадлежности, должны определиться, кто они: компрадоры, продолжающие обслуживать интересы внешних мировых элит, или реальные защитники страны, а значит, и народа» (Новая газета, январь 1999). Слово «компрадоры» (местные крупные коммерсанты, занимающиеся внешней торговлей и являющиеся посредниками между иностранным капиталом и местным рынком) не является общеупотребительным, поэтому использование этого слова без особой нужды и без пояснений нарушает принцип доступности текста.

Желанием блеснуть своим знанием языков можно объяснить и нарушение доступности в статье «10 главных страхов России». «А сколько было эскепистских маршрутов: бежали “в бардов”, в фантастику, в японскую словесность или хотя бы «за туманом» или в “только горы”» «(Новая газета, январь 2000). (Для справки: слова «эскепистский» в словарях русских и иностранных слов вы не найдете). И это не случайно для автора: в этой же статье он сам запутался в своих «умных словах»: «Интенсивность национальной нетерпимости превышает религиозную вдвое, а антимусульманскую в шесть раз (по данным социологов МГУ)». (В приведенном примере произошла и логическая ошибка: антимусульманская нетерпимость тоже относится к религиозной).

Распространенность употребления без необходимости необщеупотребительных слов подтверждается и самими журналистами. В «Журналисте» помещены советы начинающим коллегам: «Автор, который думает о своей аудитории при написании статьи, всегда должен снабдить термин доступным пояснением. Необходимо руководствоваться принципом: не читателя заставлять обращаться к словарю, а автора или редактора статьи» («Если для понимания заголовка нужно прочесть статью, это не заголовок» – Журналист, №9, 1999, с. 68).

Относительно критерия доступности речи в содержательном плане рассмотрим использование журналистами (чаще всего в заголовках) переосмысленных, переиначенных, широко распространенных ранее устойчивых словосочетаний, которые уже потеряли общеизвестность. Вследствие этого причем использования скрытой цитаты не срабатывает, а сами заголовки многими читателями не воспринимаются в нужном контексте, рождающем, по замыслу авторов, дополнительные смысловые оттенки. Так, только в одном номере «МК» от 11 января 2000 встретились подобные заголовки: «Тети подземелья», «Разгром Селезнева под Москвой», «Три витязя на распутье». Оцените, возникли ли у вас задуманные авторами ассоциации с повестью В.Г. Короленко «Дети подземелья», разгромом Юденича под Москвой и картиной «Три богатыря» и насколько возникшие ассоциации помогают раскрыть смысл самих статей?

Итак, доступность – одно из главных качеств речи журналиста, обязательное для текстов всех жанров и стилей.

Правильность

коммуникативным качеством, обеспечивающим общность «кода» коммуникантов разного образовательного и интеллектуального уровня, является правильность. С позиций культуры речи правильность – основное коммуникативное качество, обеспечивающее взаимопонимание. Правильная речь – это речь, в которой соблюдены нормы современного литературного языка.

Правильность – это и наиболее знакомое качество речи: с понятием нормы вы знакомились на уроках русского языка в школе, основные нормы закреплены в различных словарях (орфоэпических, толковых, фразеологических и т.п.).

Остановимся только на коммуникативном аспекте правильности речи. Нарушения норм русского литературного языка происходят по разным причинам. Это и невнимательность, и незнание того, как нужно говорить или писать правильно, и намеренное отступление от нормы, в основном в целях усиления выразительности речи.

В газете «Московский комсомолец» от 18 декабря 1999 г. помещена подборка «выловленных корректорами ошибок и опечаток» корреспондентов «МК». Среди них есть и такие, которые могут привести к существенным искажениям смысла публикаций. Например: «Подстригся в монахи» вместо «постригся в монахи». Или: «Я работал тогда у Эроса в «Ленкоме» вместо «Я работал тогда у Эфроса в «Ленкоме». Трудно решить кроссворд, если требуется назвать одним словом «Длинную игру для вязания» или «Планку между потолком и полом». Попробуйте догадаться, что имеется в виду, если написано: «Обеспечила родню домами и вилами» – «ломами и вилами» или «домами и виллами»!! (МК, декабрь, 1999).

Мы привели примеры досадных технических ошибок, которые обычно так и воспринимаются, но основную массу нарушений правильности составляют ошибки от незнания правил, норм. Приведем яркий пример неправильного построения предложения «Введены ограничения для рыболовов на период нереста» (МК, декабрь 1999) из той же «Копилки корректора». Получается, что и рыболовы тоже мечут икру.

Часто журналисты пренебрегают правильностью в погоне за эффектностью и образностью фразы. И не всегда это оказывается оправданным. Например, заголовок на первой странице «МК»: «Любимый город спид спокойно» (МК, 31 января, 2000) содержит намеренную ошибку, указывающую на главную тему статьи – спид. Но каков при этом смысл самого заголовка?

Следовательно, забота о правильности речи – это забота не только о сохранении языка, но и о том, чтобы вследствие языковой ошибки (орфографической, пунктуационной или грамматической) не возникло ошибки коммуникативной, о том, чтобы читатель правильно понял все то, что пишет журналист.

Чистота

С правильностью тесно связана чистота речи. По своей сути, чистота – это частное проявление правильности: соблюдение лексических норм, ибо чистой называют речь, свободную от лексики, находящейся за пределами русского литературного языка (варваризмов, жаргонизмов, диалектизмов, слов-паразитов и др.).

Особенно характерно неоправданное употребление грубой, просторечной лексики и жаргонизмов (сленга) для газет, ориентирующихся на молодежную аудиторию. «Загрязненность» речи в заголовке статьи «Американским посредникам не фиг лезть в Чечню», на наш взгляд, совершенно не оправдана. Тем более, что автор далее, цитируя героя своей статьи – офицера Российской армии, переходит и вовсе на блатной жаргон: «На сто процентов уверен, что и в той войне Российская армия могла этих “душков” запетушитъ не фиг делать! просто не дали» (КП, декабрь 1999). Если автор предполагал подобными словами отвести от федеральных войск обвинение в бесчинствах по отношению к чеченцам, предъявленное России мировой общественностью, то добивается журналист прямо противоположного: он доказывает, что эти обвинения небезосновательны, судя по словам офицера.

В то же время бывают случаи, когда нарушение чистоты может быть признано удачно примененным средством выразительности. Например, писатель Анатолий Приставкин в интервью Киму Смирнову, анализируя причины падения культуры, нравственности народа, говорит: «По статистике, которая есть в нашей комиссии, до 70–80% взрослого населения не работает, а только пьет (еще недавно было 50 процентов). За счет кого или чего эти проценты живут? За счет сердобольных работающих с утра до ночи баб» (ЛГ, декабрь 1999). В данном контексте просторечно-грубоватое слово «бабы» оказывается единственно верным, точно передающим все дополнительные смысловые оттенки самого явления, о котором говорит А. Приставкин.

Таким образом, чистота речи служит показателем не только речевой и общей культуры журналиста, но и его вкуса, чувства языка, чувства меры. И если журналист (особенно начинающий) не уверен в том, что он справится с таким обоюдоострым оружием, как нарушение чистоты речи, ему не стоит рисковать.

Точность

Точность речи – необходимое условие ее адекватного и полного понимания. Точной называют речь, если значения слов и словосочетаний, употребленных в ней, полностью соотнесены со смысловой и предметной сторонами речи. Стремясь создать точную речь, автор заботится о том, чтобы ее нельзя было понять неправильно (по-разному).

Принято различать два вида точности: фактическую (предметную) и теоретическую (понятийную). Оба вида точности должны быть присущи любой речи, если она претендует на право называться «хорошей» речью. Но эти виды точности проявляются в текстах в различной степени в зависимости от стиля и жанра высказывания.

Фактическая точность в журналистике подразумевает прежде всего правдивость и неискаженность передаваемой информации. Этот вид точности является главным достоинством информационных жанров, хотя о точности нельзя забывать и в публикациях аналитического или художественно-публицистического характера. Об этом необходимо помнить еще и потому, что «по данным Верховного Суда РФ, в России не осталось ныне ни одной (!) газеты, избежавшей исков за моральный ущерб» (И. Вайнонен. Журналист, №8, 1997, с. 38). Как правило, иски за моральный ущерб связаны с искажением фактуальной информации.

Рассмотрим подробнее более сложный для анализа аспект, связанный с соответствием/несоответствием информации и ее интерпретации в прессе. Например, заголовок в газете «Метро»: «По ком звонит Инком!» Подзаголовок: «Инкомбанк продолжает «гасить» вкладчиков». Содержание:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22