1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27

– А есть у вас ученики, кому свое мастерство будете передавать? – спросила я.

– Есть! – чуточку хвастливо произнес Шмыров, – один разнорабочий все ко мне на колокольню приходит. Это Миша! Молодой еще парень, он научится звонить потому, что полюбил это дело. И силенка есть у него. Ведь мастерство звонаря требует немало сил. Вот подойдите, попробуйте раскачать эти штуки...

Я попробовала качнуть один колокол, но поняла – ничего у меня не получится. Шмыров рассмеялся: «Вот видите, дело это нелегкое».

Тут я спросила:

– А из ваших родственников кто-нибудь служил в церкви?

– Ну что вы! Родители были люди по-настоящему советские, отец кадровый военный, он даже Высшую партийную школу окончил. Мама – учительница. Они и не предполагали, что их сын будет звонарем. А вот как получилось.

На прощанье Сергей Иванович сказал, что попробует дать мне маленький концерт, хоть и нельзя было, не время.

Он ловко перебирал канаты, к которым были прикреплены все двенадцать колоколов. Лицо у него было строгим, каким-то отрешенным, даже не верилось, что вот только что он смеялся. Я слушала эти волшебные звуки высоко над землей, и мне на минутку показалось, что я в поднебесье. О чем звонили колокола? Думалось, что люди должны поверить – все образуется вопреки невзгодам и болезням, что старость – это не беда, что люди будут милосердны к заблудшим душам, они дадут им надежду и все грешное останется позади. Это был прекрасный перезвон и, главное, в нем не было призыва к смирению. Об этом пел колокол, который был пока главным в музыкальном строю у звонаря Сергея Шмырова.

в начало

ПРИНЦ, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ МОЛЧАТЬ

Задание, которое я получила от редактора, было необычным. Пойти на прием в Гранд Отель Европа, но ничего там не записывать. Как мне пояснил редактор, было указание «сверху». В наш город прибыл Его Королевское Высочество принц Майкл Кентский. Прибыл впервые по приглашению Модного дома «Невский проспект». Этот дом существует как совместное Российско-Британское предприятие, и его зарубежным партнером стала старейшая в мире и самая уважаемая в Англии компания «Ед энд Равенскрофт». Вот все, что стало известно журналистам из небольшой информации, которую нам дали.

Было любопытно посмотреть на Его Королевское Высочество, ведь я не видела раньше никаких королевских особ (за исключением короля Непала Махендру Биббикрама Шах – Деву и его принцессы Сорейю). Он оказался человеком высокого роста, держался очень прямо, я подумала, что в нем угадывается военная выправка. Невозможно было определить его возраст. Волосы у него были аккуратно подстрижены и слегка волнились, цвет глаз, кажется, был серый. Во всем его облике чувствовалось какое-то особое благородство. Словом, принц мне понравился, но было обидно его видеть и не взять интервью. Можно было, конечно, утешаться тем, что английская компания и наш Модный дом показали новую, красивую коллекцию платьев и костюмов, а их демонстрировали ошеломляющие манекенщицы. Потом нас ждал небольшой фуршет. Я уже знала, что это такое: у длинной буфетной стойки можно было выпить мартини, кампари или сока. На тарелочках лежали сухарики или орешки. Даже издали я ощущала запах английского принца, это были не обычные духи, хотя, что я знала о дорогих духах, это был запах кожи и какого-то растения.

Рядом с принцем сидели два молодых человека с вытянутыми лицами, они изредка переговаривались, и вдруг я услышала несколько слов по-русски: «...это очень красиво!» – промолвил принц. И тут я, по своей несдержанности, воскликнула: «Ваше Высочество, вы говорите по-русски?»

«А я русский», – гордо сказал принц. Причем буква «р» у него явно выделялась.

Принц говорит на нашем родном, он не молчит, он откликнулся на мой вопрос! В сумочке у меня лежал японский магнитофончик, который я взяла с собой по привычке (вообще, это чудо, которым наша редакция одарила корреспондентов, было моей гордостью). И сейчас мне казалось, сумочка превратилась в огненный шар, там было мое всегдашнее оружие, я могла всего-навсего нажать на две кнопки и записать этого недоступного принца! Я елозила на своем стуле и чувствовала, что обязательно сорвусь, о чем-то его спрошу. Теперь он был для меня не принц, а магнит. Я понимала, с собой мне не сладить. Это было мое боевое состояние, когда на щеках проступали красные пятна, и я становилась, как говорили мне друзья, настоящей тигрицей.

Потом все бросились на фуршет, а я не отходила от своей «жертвы», которую явно охраняли два человека с лошадиными мордами. Теперь они не казались мне привлекательными англичанами. Тут же вертелись какие-то чиновники. Они-то знали, что их высокий гость не должен говорить с журналистами.

Наконец я не выдержала: «Ваше Высочество изволили похвалить коллекцию мод?» Зачем-то я так по-купечески вставила слово «изволили», видимо, какой-то бес мне продиктовал эту фразу. Тут все лизоблюды заверещали: «Ах, не беспокойте Его Высочество, видите, он занят».

Ко мне обратился какой-то хмырь и строго сказал: «Отойдите!»

Принцу не понравилось это, и он захотел поговорить с русской журналисткой. То, что я журналистка, он понял, я ведь уже держала в руках свой магнитофон.

Мы отошли в сторонку на глазах удивленной свиты. Сели рядышком, и я запинающимся голосом спросила, почему его заинтересовал Модный дом «Невский проспект». И он рассказал, что английская компания, которая составила этому дому партнерство, уже более трехсот лет изготавливает коронационные мантии для британских королей, шьет церемониальные одежды для придворных, а также высочайшего класса одежду мужскую и женскую. Носит эти костюмы и другую одежду компании «Эд энд Равенскрофт» сама королева. Когда фирма Модный дом «Невский проспект» предложила ему стать Почетным президентом, он с радостью согласился.

Принц впервые в Петербурге и просто поражен и удивлен этим городом.

«Вы знаете, я единственный из королевской семьи говорю по-русски», – сказал с гордостью принц Майкл Кентский. Потом он мне поведал, что он двоюродный брат королевы и внучатый племянник Николая Второго. Принц похвалился, что у него двое детей, и живет он во дворце, где живет принцесса Диана (в ту пору она еще была жива), что у него есть еще один дом. О своих увлечениях он сказал кратко и очень выразительно: «Машины и рыба».

Вот такое интервью я принесла в редакцию радио. Мой шеф разволновался – «ставить его в эфир – не ставить?» Поставили! Потом мне не один раз приходилось встречаться с Майклом Кентским.

Он приезжал и на похороны царской семьи Николая Второго, и, несмотря на печальную церемонию, я улыбнулась принцу. Мне показалось – он ответил легким кивком. А может, и не узнал меня? Но я хочу думать, что встреча в Гранд Отеле Европа ему запомнилась.

в начало

БОЖЕСТВЕННАЯ АННА

Ее лицо обязательно остановит чей-то взгляд. В профиль оно, словно камея, выточенная из полудрагоценного светлого камня. И в то же время красивой ее не назовешь, видимо потому, что есть в нем что-то страдальческое. Она улыбается и даже смеется, а в тебе какая-то тревога, и глаза ее кажутся исповедальными. Еще она показалась мне очень незащищенной. Я слушала ее концерт в Большом зале Петербургской филармонии (тогда ее называли Ленинградской). Сидела очень близко и видела, как едва напрягались мышцы на ее шее. А голос? Ну, с чем его сравнишь? Он переливался, как ручеек, я слышала, его называли «серебряным голосом», небесным. Так могли петь только очень чистые люди, наверно, где-то в церкви. Это была знаменитая польская певица Анна Герман.

Я слушала ее и очень волновалась. Анна обещала со мной встретиться после концерта. Она пела польские песни, пела много наших, советских (для нее писали известные композиторы Пахмутова, Фрадкин, Флярковский) и, конечно, свою знаменитую «Эвридику». Эту песню она впервые исполнила на фестивале в Сопоте, где ее назвали звездой. Тогда и вошло это слово в обиход эстрадных див.

Концерт закончился. Я зашла в комнату, где все поздравляли Анну, а она раздаривала всем цветы, их было так много, что певица попросила меня проводить ее в гостиницу, где она со мной и поговорит. Мы шли через дорогу от филармонии к «Европейской», и ей кричали вслед «браво».

Номер был большой: стоял рояль, огромная двуспальная кровать, богатые кресла и везде были разбросаны ее вещи: платья, юбки чулки, туфли... Анна смутилась: «У меня такой беспорядок, простите! Я сидела за роялем, разучивала кое-что новенькое и опаздывала на концерт». Она подбирала все эти разбросанные вещички и говорила, говорила... «Вот не приехала Анна Качалина, а жаль! Я ей очень обязана». Анна Герман прекрасно говорила по-русски, только чуть-чуть вдруг буква «л» звучала по-польски, как еле звучащее «в».

Она рассказывала, как жила с мамой и бабушкой, жила в нужде и очень стеснялась своего высокого роста. «Бабушка огорчалась, в кого ты такая громила? Тебе жениха сыскать будет трудно! Мама тут же вступала на мою защиту и говорила, что никакая я не громила, просто очень высокая девушка, а высоких женихов хватает». Анна засмеялась и запела одну знакомую мне песенку: «Все говорят, он маленького роста... – а потом закончила, – а он мне нравится, нравится, нравится... »

Потом ей позвонил супруг, и она перешла на польский и все время звучало: Збышек, Збышек... «Это мой маленький сыночек. Я назвала его в честь моего мужа, который не один месяц меня выхаживал после того, как я попала в автомобильную катастрофу. Это было на гастролях в Италии. Я ведь была вся переломана, была несколько месяцев в гипсе. И через два месяца меня перевезли в Варшаву. Збигнев меня и выхаживал, мой тухольчик», – рассказала Анна. «Почему тухольчик?» – спросила я. «Его фамилия Тухольский. Он скромный инженер. Представляете, он привез меня в однокомнатную квартиру, очень маленькую и как заботился обо мне! А когда я еще только-только выкарабкивалась из своих поломок, он сделал мне предложение!» Тут Анна заулыбалась и предложила мне выпить чаю. «Я такая голодная, – сказала она, – но у меня есть зеленый чай и булочки».

Пора было уходить, было заметно, что Анна Герман устала. У меня было еще много вопросов, а время неумолимо уходило, и я попрощалась с этой удивительной женщиной, голос которой уже никто не повторит. Он уникален! Проникает в самые глубины сердца. Да, есть красивые оперные голоса, я их слышала, но при этом я знала, как певцы формируются в училищах, консерваториях. С ними работают опытные преподаватели, профессора. Их голоса яркие, роскошные, какие-то ухоженные. А Анна Герман нигде музыке, собственно, не училась, хотела стать геологом, а пела просто, как соловушки поют. Видимо, судьба свыше дала ей этот небесный голос. Вот такой коротенький репортаж прозвучал в эфире, но зато было много песен, которые поет Божественная Анна.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27