1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27

В цирк я пришла на вечернее представление. Оно прошло без сучка и задоринки – все долго аплодировали и дети были очень довольны. А потом я поговорила с Владимиром Дуровым. Его «артистка» хоть и здорово шмякнулась на арену, но снова летала в ракете. О моей царапине Дуров сказал: «Ну, это ерунда!», а свой репортаж я назвала «Ах, этот цирк!»

в начало

ПУАНТЫ ДЛЯ БАЛЕРИНЫ

В маленький цех, пропахший клеем, какими-то непонятными веществами, где стучали молотки, а за низенькими столами на табуретках сидели девять женщин, ворвалась очень красивая молодая девушка в дорогой шубке. Без предисловий она с вызовом спросила:

– Кто здесь шьет пуанты для Юлии Махалиной?

– Я. Меня зовут Евгения Николаевна.

– Ах, ваша фамилия Гарбар? Так вот, мне ваши пуанты совершенно не нравятся. Я не могу в них танцевать, они словно сделаны на другие ноги.

– Ну что ж, снимите сапожки, – спокойно произнесла Евгения Гарбар, – посмотрим ваши ноги.

– Это дело врачей-ортопедов.

– Не только ортопедов. У нас, как вы знаете, работают и мастера по колодочкам, они снимают мерку с вашей ступни, а все остальное делаем мы.

Девушка неохотно села на скамейку, сняла сапоги. Евгения Гарбар внимательно осматривала эти прекрасные балетные ноги, ступни которых были, конечно, деформированы вечной работой с малых лет у балетного станка в классе, потом на сцене.

– Пожалуй, надо поменять вашу колодочку. Та, по которой мы делали ваши туфельки, уже устарела.

Колодки делают другие мастера. Это серьезная работа, а здесь «одевают» эти колодки.

– Но мне нужно именно сегодня, у меня спектакль, – чуть не плача сказала девушка.

– Что же с вами делать? Попробую помочь. К спектаклю вам туфельки принесут.

Отложив свою работу, Евгения Николаевна принялась колдовать над туфельками Юлии Махалиной, чтобы чуть расширить обувь и, главное, поправить в туфельке так называемый пятачок. Именно на нем стоит балерина, на нем она кружит свои 32 фуэте, это он производит особый перестук, когда она бежит по сцене, а у зрителей замирает дух. Шить пуанты (еще их называют балетками, косками) – дело, пожалуй, мужское.

До войны изготовляли пуанты именно мужчины. Теперь работают женщины. У них все время под руками молотки, шило, разные щипцы, ножницы, гвоздодеры, ножи, гвозди, парафин. Не так-то легко натянуть на деревянную колодку мешковину и розовый шелк. Шилом нужно сделать дырочки на этой заготовке и затем тщательно проклеить пятачок, высушить его. Женщины, которые делали свое дело, стучали молотками, все же прислушивались к нашей беседе. Когда Евгения Николаевна заговорила о клее, вклинились в разговор:

– Ты нашу тайну не выдавай, – предупредила одна из мастериц.

– Да знаю я это наше ноу-хау, – сказала она очень важно. – Одно только можно добавить, что четыре раза я промазываю этот пятачок клеем, в котором есть кукурузный декстрим. Пятачок должен быть очень крепким. Но балерина его еще сама молоточком подобьет. Было необычно слышать – балерина и молоток.

На полках в этом цехе стояли рядами туфельки нежно-розового и тельного цветов. Над каждой парой значились фамилии балерин кордебалета и тех, кто танцевал первые партии, кому предназначались оглушительные аплодисменты и цветы. Интересно, что почти все туфельки были довольно больших размеров. Евгения Николаевна пояснила:

– Теперь балерины высокие, у некоторых даже мужской номер – сорок первый. Особенно приходится менять форму колодки и туфли танцовщицам после декретного отпуска.

– А что, балерины часто рожают?

– Да, кордебалет. Они ведь рано уходят на пенсию, хотят ничего не упустить.

– А мужские туфли танцорам шьете?

– У нас есть замечательный мастер мужской классической обуви Элла Гулич. Ей даже цветы дарят!

– А балет вы любите, ходите на какие-то спектакли? Тут Евгения Николаевна вздохнула:

– За тридцать с лишним лет я насмотрелась на всякие балеты. Кого только не видела! И Дудинскую и Колпакову, Макарову, Шелест... Сколько балерин одела в эти волшебные розовые туфельки с красивыми лентами. Теперь уже силы не те. За день могу сделать только пять-шесть пар пуантов. Тут все женщины закричали, что это же много! Не всем на первых порах удается столько сделать. А ведь балерина иной раз за спектакль эти пять пар и сносит.

– А все-таки скажите, для кого вы эти туфли мастерили?

– Я лучше скажу, что наш цех трудится не только для Мариинки, но и для Малого оперного театра, делали мы обувь для балета Бориса Эйфмана, для консерватории...

– А знаете, кто у нас больше всего балет любит? Ни одной премьеры не пропускает, ни одной генеральной репетиции – это Люба Селитицкая.

Она до сих пор сидела очень скромненько, но было видно – хочет свое словечко о балете замолвить. Оказывается, с детства мечтала Люба быть балериной, но в Вагановское училище не поступила, занималась очень серьезно балетом во Дворце культуры имени Горького. Здесь все удивлялись ее напористости и фанатичной любви к балету.

Кстати, здесь все ее называли Виолеттой (так ей хотелось) и сочинили про нее стишок:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27