1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27

Недавно звоню ей, отвечает грубый мужской голос: «Наталья Павловна здесь никогда не проживала». Я все поняла и долго не могла успокоиться.

в начало

ХОЗЯЙКА ОРАНЖЕРЕЙНЫХ ЧУДЕС

В моем далеком детстве папа, когда я ему мешала, дал мне книгу, в которой были красивые картинки. Кажется, это была книга о жизни растений. Мне не интересно было их разглядывать, и я уныло листала страницу за страницей, но вдруг взгляд задержался на снимке, где был изображен хорошенький мальчик, сидящий на огромном листе какого-то цветка. Это меня заинтересовало, я спросила папу, что это такое? «Этот цветок растет в Америке, называется «Виктория-Регия» – ответил папа, – у него такие огромные листья, что выдерживают ребенка».

Конечно, я не запомнила название цветка и вскоре забыла о нем. И уже когда я работала на радио, искала для своих репортажей людей интересных профессий, забрела в Ботанический сад. Здесь и познакомилась с агрономом Ириной Коршуновой и увидела большой бассейн, населенный удивительными водными и прибрежными растениями, которые могли присниться разве только во сне. Главным цветком в бассейне оказалась «Виктория-Регия», ее назвали в честь молодой королевы Виктории. Цветы, когда я увидела их, были ярко-розовые, ласкали и притягивали взгляд своей красотой. Ирина сказала, что рано утром они были белоснежными, а вот на другой день будут утром розовыми, вечером – бордовыми, закроются и спрячутся под воду. Окончательно они созревают уже там. Тут же в бассейне я увидела несколько листьев «Виктории» и вспомнила свое детство.

– Действительно ли такой лист может удержать ребенка, и какой у него размер?

– Да, мы пробовали, взрослый человек на них садился, но только мы подкладывали на лист фанерку. А вот внизу лист покрыт колючками, как у ежика, чтобы подводные обитатели на него не позарились. Размер листа более двух метров. Боже мой, каким царством она ведает! Здесь бы жить, не выходить отсюда!

Окончив Университет, Ирина пришла сюда не случайно, еще со школы стремилась здесь работать. Была просто рабочей, что-то носила, поливала, сажала и так влюбилась в викторную оранжерею, что и не представляла свою жизнь без этого бассейна, без этих необыкновенных растений. Изучала их по книгам, статьям, часто засиживалась в публичной библиотеке и, конечно же, прежде всего, прислушивалась к тем, кто работал здесь издавна. Ее любовь к профессии заметили, и теперь она хозяйка этой викторной оранжереи.

Меня интересовало, где растет этот тропический цветок с таким красивым названием, и как его сюда привозят. Оказывается, родина его Америка, река Амазонка и никто его не привозит в Ботанический сад, а размножают цветок в оранжерее, которой более ста лет. Сто лет! Меня словно по голове шлепнули, у меня на даче даже ноготки не растут, если их высаживаешь на одно и тоже место.

Семена «Виктории-Регии» – это горошина, которую весной сажают на специальный земляной остров. Подогреваю! эти горошины специальными лампами, и агроном Ирина Коршунова тщательно следит, чтобы семечко хорошо развивалось. Цветет «Виктория» в июне-июле, вот когда и приходят сюда люди полюбоваться цветами.

О них она может рассказывать часами. Например, «Викторию-Регию» должны опылять тропические жуки, а где их взять? И тогда Ирина ныряет в бассейн – глубина его больше двух метров – и плавает в нем. Сама опыляет эти цветы, а их два экземпляра. Домашние поэтому частенько называют ее «жучком». Говорят: «Что-то наш жучок сегодня задержался на работе».

Растут в бассейне дивные лотосы: белые, сиреневые, розовые. По бокам водоема можно увидеть растения-ловушки, пожирающие насекомых. Мухи, словно на коньках, скользят в «пасть» красивой хищницы. Есть здесь мимоза-недотрога. Чуть к ней прикоснешься – листочки сразу свернутся. Растут в оранжерее горделивые орхидеи, ванильное дерево, всяких сортов лианы, папирус. Особая забота Ирины цветок под названием «Пассифлора», родина его – тропики Америки. Растение с вьющимися стеблями, мотивы которых послужили для решетки Александровского сада. А вот сам цветок красных и зеленых тонов стал для художника идеей для создания Ордена Святого Андрея Первозванного.

Все эти богатства тропической оранжереи Ирина Коршунова любовно оберегает, заботится о них, как о детях, поэтому и говорит о своей работе очень просто: «Для меня это образ жизни».

в начало

КАК ЛЕЧИЛИ БЕГЕМОТА

Петербургский зоопарк, которому в этом году исполняется 138 лет, – это огромное хозяйство. Здесь каждый день кто-то рождается, кого-то покупают, обменивают, отправляют в другие города и страны, а кого-то приносят в подарок потому, что зверька дома держать невозможно, да и опасно. Обитатели зоопарка собраны со всех концов света, и все разные: тихие и агрессивные, добрые и злые, хитрые и доверчивые. Они живут в клетках, вольерах, на искусственных горах, в террариумах, маленьких прудах. И все они, как и мы, люди, размножаются, стареют, болеют.

Обслуживают это сообщество и следят за их здоровьем пять ветеринаров. Вот с одним из них я и встретилась. 35 лет проработала в зоопарке Нина Николаевна Смирнова после окончания Ветеринарного института, где, конечно, не учили тому, как лечить хищников или других зверей. А первое, с чем пришлось столкнуться: обезьянка палец сломала.

– Стонет, мучается, гримасничает ужасно, а сама виновата – подралась со своими сородичами. Я ей сделала повязку с шинкой – она ее сняла. Опять пришлось на палец надевать, как-то прикручивать повязку, чтобы кость срослась. Наконец, эта глупая, поняла, что я хочу уменьшить ее боль. Все и прошло – смотрит на меня, как на избавительницу. Вообще, у наших питомцев все, как и у людей. Вот, например, обезьяны, от которых мы якобы произошли, все время выясняют отношения. Ссорятся, дерутся, да так, что приходиться кому-то швы накладывать.

То вдруг у них расстройство пищеварения. Это потому, что посетители парка им дают что-нибудь несъедобное, сидят обезьянки грустные, несчастные – даешь лекарство.

– А вам приходилось лечить больших животных или хищников?

– Чего только не лечила за годы своей работы!

И рассказала Нина Николаевна, что два года тому назад, когда у них был в зоопарке слон, ветеринары увидели, что он сломал бивень.

– Это же для слона трагедия! И потом, наверное, болит у него этот сломанный бивень. Пришлось его запломбировать, как обычный наш зуб. Вот только много потребовалось пломбировочного материала, смеется Нина Николаевна, а слон вел себя разумно, понимал, видимо, для чего ветеринар около него крутится.

Однажды, поведала Нина Николаевна, зовут ее к носорогу. «Помогите, – просят, – есть ничего не может, бедняга, – худеет!» А «бедняга» весом более тонны и длина тела у него пять метров. Вот и лечи это африканское чудо, оно ведь редкость в зоопарках. Вот и подумала Нина Николаевна, что у него, видно, язвы на языке. Носорога решили обездвижить. Взяли огромную иглу и ввели в его ужасно толстое тело, на котором и волос-то нет, снотворное. Заснул носорог. Тогда она добралась до его языка. И вправду были на нем язвы, их-то и лечила Нина Николаевна, смазала мазью как следует. Через несколько дней повеселел носорог.

– А вы не боитесь этих больших животных? – задала я вопрос.

– Больших, пожалуй, нет, а маленьких побаиваюсь. Они такие хитрые всякие там тушканчики.

– А вот рассказывают, что в свое время вы лечили бегемота. Теперь, к сожалению, в зоопарке его нет.

– Ох, многих теперь нет. Наш зоопарк пережил трудное время. Но было дело. Я, как добрый доктор Айболит, решила помочь бегемоту. Долго приглядывалась к нему. Раз это не жвачное парнокопытное животное весом до двух тонн ничего не жрет: траву, овощи, фрукты разные – что-то у него во рту неладное.

Думала-думала ветеринар и догадалась: стоматит десен у него, как у детей бывает, когда они что-то грязное пожуют. Вот и вся загадка.

Нина Николаевна – женщина невысокого роста, быстрая, веселая, шутница.

– Вот предстоит мне делать маникюр нашему жирафу Гамлету, а то он своей Луге разонравится.

– Вы шутите...

– Ничуть, – смеется, – копыта у жирафа разрослись. Ему бегать трудно, хромает – придется его обездвиживать. А рост у него пять метров, Луга чуть помельче. Представляете, их сынок через сорок минут после рождения уже бегал вокруг мамы. Мы его измерили – 175 сантиметров. Тихвином его назвали. Жаль, теперь отправили его в другой зоопарк.

Кого только не лечила, не выхаживала ветеринар Смирнова за 35 лет своей работы. Впрочем, также немало сил приложили и другие ветеринары зоопарка. Лечили двухсоткилограммового зубра. У него было кожное заболевание. Делали всякие анализы, кровь брали, да разное бывало...

– Вот тигры, например, у них одно заболевание, мы его так и называем – «тигриная болезнь». А это расстройство желудка. А вот лев у нас – молодец! Не болеет, но смотрит на нас, ветеринаров, очень грозно. Ему побольше мяса мы прописали. Мяса жрет много, еще больше растолстеет. Мы ведь кормим его по рациону. Витамины даем.

– А были случаи, когда на вас кто-то из зверей напал? Нина Николаевна нахмурилась:

– Были и не раз. У меня на теле два серьезных шва, но ничего! Это я пережила. Люблю ведь свою необычную профессию!

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27