1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27

Однажды вечером я зашла в этот цех и остановилась – звучала какая-то прекрасная музыка.

– Это «Ностальгия» Алексея Козлова. Нравится? Мне эта композиция очень понравилась, попросила ее включить еще разок.

– А вы кто такой? – спросила.

– Алексей Бриков – новичок.

Я мысленно ухмыльнулась. Значит, этот тот «помешанный». Может попросить его помочь мне в оформлении моей «Панорамы»? Я совсем зашилась, а время позднее, не успеваю. Он согласился, но весьма уверенно попросил партитуру. Ничего не понимает, а просит партитуру, подумала я. И мы поднялись на шестой этаж, где обычно и творилось мое сокровище. Я показала то, что у меня было.

Вот у меня сюжет о зоопарке в ЮАР, потом рассказ о русской прялке, затем мы должны были послушать птиц Ленинградской области, узнать о самом длинном трамвае, самолетике для фермера, напоследок репортаж «На балу у Золушки». Потом есть еще Праздник города.

– А можно я вам все эти сюжеты переставлю по-своему, и тогда и музыка подберется к ним такая, как надо.

Я немного надулась, этот неказистый парень, невысокого роста, у которого не хватает волосенок, чтобы скрыть лысинку, – он мне будет перестраивать программу и оформлять своими песенками? Ну, что ж, попробуем. Лицо у Алексея было, между прочим, очень милое, и такая обезоруживающая улыбка, что сердиться долго на него было невозможно. Мы поставили на начало передачи его «Ностальгию», потом он долго где-то пропадал и принес то, что было нужно. Была песенка о прялке, самолетике и мелодия из фильма о «Золушке», где она была счастлива на балу. К утру передача была закончена. И мы стали почти друзьями.

Потом я довольно смело попросила начальство отдать мне Алешу Брикова в музыкальные редакторы. Начальник цеха пожал плечами и согласился. Так началось мое многолетнее сотрудничество с этим милым парнем. А вскоре мне начали завидовать другие редакторы «Панорамы». Так умно он строил музыкальный ряд моей передачи. Иной раз мы, конечно, спорили и ругались с ним, иногда он угрожал мне заявлением о переводе на другую работу, но мы тут же и мирились. К этому времени он стал незаменим. Удивительное чувство музыки, поразительный вкус, хорошее знание музыкального материала. Он не признавал никакой пошлости в современной музыке. Посягал даже на Аллу Пугачеву, если песня ее ему не нравилась, я восставала, а потом – соглашалась. К тому же меня привлекало его знание английского языка. Мама, которая его растила одна, привила ему любовь к английскому. Он его хорошо знал. Поэтому все новинки, которые выпускались на английской фирме, приносил для нашей «Панорамы». Где их брал – никто не знал.

Многие незамужние девушки стали к нему присматриваться, но Алеша был непоколебим. Посмеется, поговорит, пошутит и все. Но года через три он пришел в студию смущенным и загадочным.

– Ты что, как маслом мазаный? – спросила я между прочим. Дел было по горло, а Алеша ходит, как неприкаянный, и пленок никаких не принес. И вдруг он выпалил: «Женюсь!»

– Господи, да на ком же?

И он произнес имя журналистки Светочки – самой красивой женщины в редакции. Неужто Светочка согласна? Я все допрашивала Алешу: «Так это правда? Вы уже договорились? Берешь в жены такую красавицу! Не страшно?» Алеша улыбался во весь рот, он был счастлив, он даже, кажется, не верил своему счастью.

– Ты будешь моей свидетельницей!

– Да не могу я быть твоей свидетельницей.

– Это почему же?

– Да потому, что у тебя должен быть свидетель на свадьбе мужик, понимаешь?

Свадьба состоялась, она была красивой, как сами молодые. Ни пьяных криков, ни грубых шуток – ничего этого не было. Все знали, что Алексей Вадимович этого не потерпел бы. Было много цветов, добрых, сердечных слов. И вдруг включили «Ностальгию» композитора Козлова. Это была мелодия, в которой были и грустные нотки. Саксофон выводил их так нежно, так чарующе – все замолчали. И когда пленка кончилась, Алеша сказал:

– Это в честь Зои. Нас познакомила эта мелодия.

В те дни, когда страна была на грани полного развала, когда гекачеписты объявили, что Президент, оказавшийся в Форосе, не может выполнять своих обязанностей, и на экране мы увидели этих молодчиков с трясущимися руками, все в Доме радио пришли в волнение. Некоторые уже вытаскивали свои припрятанные партийные билеты, но были и те, кто воинственно восклицали: «Эта новая власть не пройдет!» А большинство работников поспешили домой к телевизорам. Дом опустел, но добавилось у входа число милиционеров.

Я же должна была вести свою утреннюю информационно-музыкальную программу «Панорама». Я решила сделать ее как можно нейтральнее, ни слова о воззвании ГКЧП. Поставила материалы: о детях, о фестивале, человеке, который влюблен в свою профессию историка, о птичках, о том, что цены, к сожалению, на рынке подросли. И вдруг, как чертик из коробочки, в редакцию пришла некая Земфира, представительница Горлита. До этого она нас не беспокоила. Программы выходили без цензуры. Она улыбалась и потребовала партитуру программы, чтобы просмотреть ее и поставить свой синий штампик «Все проверено! Недозволенных вложений нет». Она читала материалы очень скрупулезно, но все-таки предложила сюжет о росте цен выбросить. Я протестовала, говорила, что это ведь правда! На ее высоком челе не отразилось ничего. Выбросить и все! Пришел музыкальный редактор Алеша Бриков, а с ним его прекрасная Светочка на подмогу.

– Ну, вот что, – сказал он, – мы так оформим эту передачу, что многим мало не покажется.

Алеша принес кипу пленок. Тут были песни о том, что «не сдается наш русский варяг», были утесовские песни о том, что возвратилась прекрасная Одесса, песни Цоя, который требовал перемен, но ясно подразумевалось – каких перемен. Почему-то была мелодия «Марсельезы», очень патриотические песни Шаляпина, звучали какие-то смешные частушки про миленка, который сел в лужу. И все такое прочее. Самое смешное, что ни один сюжет «Панорамы» не соответствовал этому подбору мелодий. Мы втроем творили эту абракадабру. Тем, кто слушал эту программу, – все было понятно. Мы имели еще наглость сообщить радиослушателям, что впервые за несколько лет к нам заявилась цензура. Об этом говорить было нельзя ни в коем случае! За это раньше увольняли без объяснений. Мы же ничего не боялись.

Когда программа была закончена, телефоны не выдерживали напора звонков радиослушателей. Нас благодарили, нами восхищались, с нами были солидарны. Всех удивляла наша выдумка, в которой было все-все сказано! Алеша Бриков был красный, как зрелый помидор, Светочка подала мне губную помаду, видимо, я была страшнее черта. Вошли в студию, наконец, начальники, скромно поблагодарили за передачу. Уже мы знали, что по поводу этого события сказал Анатолий Собчак. Все! Гекачеписты побеждены!

в начало

СКАНДАЛЬНАЯ ШЛЯПКА

Если честно признаться, то хотя я шляпки не ношу, но мне очень бы хотелось украсить свою бедовую голову какой-нибудь финтифлюшкой, чтобы все ахнули: какая прелесть! С некоторого времени я даже приглядывалась, когда поднималась или спускалась по эскалатору метро, кто что носит. Выяснила, что за последнее время женщины в шляпках стали все чаще попадаться. Может быть, поэтому я и решила сходить на предприятие «Ладога», которое с 1918 г. выпускало головные уборы для мужчин, женщин и даже для детишек

«Ладога» оказалась огромным зданием, которое было построено в тридцатые годы. До этого ютилась где-то в другом конце города. Я пришла, представилась корреспондентом, и меня перехватили какие-то начальники и стали с упоением перечислять, какие предприятие выпускает головные уборы по спецзаказам: «Вот видите – эти фирменные головные уборы для МВД, а эти – для таможенников, шьем мы зимние шапочки, отделанные норочкой для стюардесс аэропорта “Пулково”, шьем для них и летние пилотки». Эти начальники еще долго пели мне про модели для многих силовых и охранных ведомств. Показывали голубые фуражки для работников ГАИ со специальными светящимися ленточками. Все это, как они говорили, очень понравилось в Москве, а напоследок решили меня сразить цифрой, мол, предприятие выпускает 150 моделей в год. Так меня заверила начальник цеха – говорливая и суетливая женщина.

Меня же интересовали шляпки. Очень неохотно мне предложили познакомиться с главным художником предприятия Мариной Викторовной Стериной. «Она у нас особа сложная, хотя делает такие вещи, что некоторые покупатели от них немеют».

Марина Стерина сидела в уголке цеха, окруженная многочисленными деревянными головами. Это было феерическое зрелище: шляпы, украшенные воздушными кружевами, шелковыми лентами, парчой, бархатом... Здесь было царство всех сортов цветов: фиалки, розы, анютины глазки, гвоздики, ромашки. Они так славно устроились на тульях шляп, словно на них и расцвели. Тут мне сразу же вспомнился гоголевский «Невский проспект», и восхищение писателя шляпками, в которых дамы могли просто улететь.

Марина Викторовна была не очень многословна, а точнее, сказала только, что проработала на «Ладоге» больше тридцати лет. Я восторгалась:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27