1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27

– В-о-о-н! – взревел создатель Мюзик-Холла. Я не спеша вышла из его кабинета.

в начало

ЛИВАКОТТЪ

Редактор после моей многострадальной рецензии очень сердился, эта заслуженная ходила по разным организациям и жаловалась на меня, утверждая, что в редакции работают непрофессиональные сотрудники.

Я решила перейти в отдел спорта. Там толкалось много молодежи, редактор был веселый человек, а я считала себя спортивной девчонкой. В школьные годы увлеченно занималась плаванием. Иногда после бассейна мчалась на каток, когда еще косички не высохли, но свои конькобежные пробежки, разумеется, держала втайне от тренера. Он возлагал на меня какие-то надежды и хотел, чтобы я развивала плавание на спине, а мне нравился стиль «кроль».

Но вскоре с плаванием я и вовсе рассталась. В бассейн пришел какой-то дядечка, посмотрел на наших девчонок лет двенадцати-тринадцати и пригласил четверых выступать в цирке. Боже мой, какой восторг! Я непременно стану артисткой цирка. Мне казалось, сбывается моя мечта! Родителям нельзя было об этом говорить. Ясно – они будут против. Я безжалостно бросила своего тренера, разбив его надежды.

В цирке нас, девочек, подвели к бассейну, установленному на арене, и мы, в красивых купальниках, должны были нырять в воду и некоторое время плавать. Потом появлялась дрессировщица Ирина Сидоркина, красивая, сверкающая, как елочная игрушка, и скользящими глыбами в бассейн сползали тюлени. За ними ныряла дрессировщица. Она-то и бултыхалась с этими тюленями, они даже изо рта у нее брали рыбку, а мы бегали вокруг бассейна.

Когда мама узнала о моих циркачествах, она пришла в ужас! Учеба заброшена, вечерами я пропадаю совсем не в плавательном бассейне (он находился недалеко от дома – я была как бы под ее приглядом), а тут цирк! Туда ни шагу! Я спорт променяла на манеж? Мама, между прочим, спорт уважала, гордилась, что ее дочь со временем станет чемпионкой.

Итак, с цирком пришлось расстаться. Мама сходила в школу и пообещала классной руководительнице, что ее непутевая дочь серьезно возьмется за учебу.

Все это я вспомнила, когда решила перейти работать в отдел спорта. Я бегала на все спортивные соревнования, смотрела футбольные матчи; увлекал меня волейбол и теннис. Словом, все, что было связано со спортом в маленькой Эстонии. Правда, обо всех важных состязаниях сообщал читателям известный спортивный комментатор. Я просто около него болталась и была страшно рада, когда мэтр позволял мне написать несколько строк о том, как тренируются школьники в каком-нибудь клубе.

Но самым главным моим увлечением были мотогонки. Известно, что в Таллинне была очень хорошо оборудованная гоночная трасса. Сюда съезжались известные гонщики страны, и вся республика устремлялась на эти соревнования. Они длились несколько дней и выступали на этой трассе гонщики на мотоциклах разного класса. Мне особенно нравились не столько сами гонщики, сколько их пассажиры, если шли соревнования на мотоциклах с колясками. Они буквально выкидывались на крутых поворотах, держали баланс, и мне казалось, что именно они были победителями. Я все это видела и поэтому особенно за них переживала.

И вот мой главный начальник, которого я долго упрашивала поручить мне написать о чем-нибудь важном и привлекательном (мечтала, конечно, о мотогонках), предложил сделать репортаж об одном таком соревновании и дать заметку строк на восемьдесят.

Ох, моей радости не было предела! На соревнования мотоциклов с колясками я опоздала, но тем не менее решительно заявилась в судейскую коллегию и спросила: «Кто гонщик, кто пассажир?» Судьи назвали имя гонщика и пассажира по имени Ливакотть.

В редакции я вдохновенно расписала эти соревнования и особенно подчеркнула, каким мужественным и прекрасным был этот Ливакотть, как его благодарил сам гонщик. Заметка вылилась примерно в сто двадцать строк, но при наборе ее сократили, чему я очень огорчилась.

А утром в редакции был переполох, и те, кто знал эстонский язык, встретили меня оглушительным хохотом. Оказывается, все утро звонили читатели и, конечно, спортсмены и возмущались и смеялись до упаду. «Ливакотть» по-эстонски – это мешок с песком. В день соревнований его клали для баланса в коляску.

Я стояла перед редактором отдела и бормотала что-то несуразное, мол, мне в судейской коллегии назвали это слово, а эстонского я не знала, вернее, учила его через пень-колоду. Вот и вляпалась!

Спасибо доброму эстонцу, организатору этих соревнований, который признался, что пошутил. Он просил не наказывать меня, но главный редактор мне все-таки влепил строгий выговор. Долго еще в редакции мне припоминали этот казус и всегда по-доброму смеялись.

А к спорту я охладела. Решила искать в газете новые темы.

в начало

АСТРОНОМИЯ И ПЛАТЬЕ В ГОРОШЕК

В Ленинграде, куда я перебралась из Эстонии, устроиться на работу было нелегко. Меня взяли нештатным корреспондентом в газету «Вечерний Ленинград» – посмотреть, что я умею. Журналистскому диплому не очень-то доверяли. Знали – напичканы мы не тем, что может пригодиться в работе.

Заведующий отделом информации, мрачноватый, немногословный мужик, сразу мне дал задание: «Отправляйтесь-ка в Институт теоретической астрономии. Узнайте, что там новенького, и сделайте репортаж».

Я легко сказала: «Будет сделано» и даже не спросила, где находится этот институт. Мне казалось, незачем занимать время редактора, расспрашивать где, что находится. По телефону все выяснила, узнала фамилию директора. И в путь! Но попасть к нему оказалось нелегко. Секретарь директора, видимо, какая-то мымра, долго меня допрашивала, по какому вопросу я хочу видеть директора. Я гордо твердила, мол, по заданию газеты хочу с ним встретиться.

Потом стала прикидывать, что же я помню об астрономии? Из школьной программы на ум приходило, что Вселенная бесконечна. А почему бесконечна? У всего же есть начало и конец! Помнила я еще, что существует множество галактик и их жизнь для нас неизвестна. Впрочем, была уверенность, что мы-то находимся в солнечной системе. Ладно! Пойду, узнаю. Профессор расскажет.

Главное, как я буду выглядеть. Я решила надеть свое новое синенькое платьице в горошек. Оно было очень короткое и отлично обтягивало мою ладную фигурку. Я была в этом платье просто конфетка!

Меня встретила в институте секретарь – дама немолодая, одетая в строгий темный костюм. Белая блузка и ее манжеты были ослепительны. Дама критически посмотрела на мое короткое платье, чуть улыбнулась. Мне стало не по себе. К тому же я прочла на табличке, что профессор Субботин еще и член-корреспондент Академии наук СССР. Черт дери, куда же меня занесло! Отступать уже было нельзя, и я вошла в кабинет.

Профессор был какой-то гладенький: седая редкая шевелюра окружала его голову, словно нимб, а лицо было доброе и, пожалуй, чуточку насмешливое.

– Что, милая барышня, вас интересует?

– Меня интересует, что у вас новенького, – припомнила я фразу моего завотделом.

Михаил Федорович раскатисто рассмеялся. Я даже не ожидала, что он может так рокотать.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27