1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27

«Обезьянка Виолетта ходит в студию балета,

Занимается пока у балетного станка.

Ножки этой балеринки, как волшебные пружинки.

Улетает в два прыжка Виолетта в облака».

Судьба-злодейка привела Любу в цех, где делают пуанты. Свою работу девушка очень полюбила потому, что ей казалось – она была близка к богине танца Терпсихоре. Люба делала пуанты для таких знаменитых балерин, как Ульяна Лопаткина, Галина Мезенцова, Эльвира Тарасова, Майя Думченко. Они всегда тепло благодарили ее за хорошую обувь, приглашали на свои спектакли, дарили небольшие сувениры, поздравляли с праздниками.

Так и прошли для Любы Селитицкой десять лет работы за низеньким столом, на косолапой табуретке. Однако были вечера, когда она погружалась в другой мир, где страдала Жизель, грустила Одетта, где страсть сжигала Фригию. Здесь все было волшебным в голубовато-зеленом свете, здесь белые лебеди именно в ее пуантах выбегали на сцену, и она становилась Виолеттой.

в начало

ПОЛЮС СЕВЕРНЫЙ – ПОЛЮС ЮЖНЫЙ

Был у меня один знакомый, Василий Бурханов, который дрейфовал на станции «Северный полюс-6» пять месяцев. Он просил меня помочь ему отредактировать книгу о супругах Прончищевых, которые были участниками Великой Северной экспедиции. Мария очень любила своего мужа Василия и делила с ним всю тяжесть экспедиции за Полярный круг. Они открыли несколько островов у северо-восточных берегов полуострова Таймыр и составили славу русскому мореплаванию XVIII в.

Этот мой знакомый полярник и обмолвился, что скоро на Северный полюс отправится группа советских и зарубежных журналистов. Я, как бульдог, схватила эту новость и примчалась в Арктический и Антарктический институт. Его директора Трешникова я немного знала, поэтому сразу же, взяв быка за рога, попросила его включить меня как корреспондента в эту интересную поездку.

Трешников сдался не сразу, но пообещал поговорить об этой моей идее с некоторыми сотрудниками института и, наконец, дал добро. Весть о том, что я лечу на Северный полюс, мигом разнеслась в редакции «Ленинградской правды». Особенно возмутился один мой коллега, который считал, что мне еще рано летать в такие командировки. Я же ходила счастливая. Подолгу сидела в библиотеке, читала все, что относится к Арктике. Дом мой был завален книгами. Кажется, я знала о покорении Северного полюса абсолютно все. И вдруг главный редактор сообщает – мой полет не состоится – берут в поездку только мужчин.

Я выпросила у него командировку в Москву. Заявилась в Министерство иностранных дел, где оформляли этот вояж, поскольку с нами летели зарубежные журналисты. Солидный мужчина иронически мне объяснял, что, мол, чисто этически это путешествие мужчин с одной дамой будет неудобным для восьмерых корреспондентов. Как я не упрашивала этого мидовца – он был непробиваем.

А между тем в Управлении Главного северного морского пути обо мне на этот счет не беспокоились, даже обещали дать меховые унты, поэтому я и ринулась туда. Прошусь на прием к начальнику – к последней моей надежде. Вхожу в кабинет и не могу сдержать слез – мне отказано! Я, видите ли, слабая женщина, а как же Мария Прончищева на плохоньком суденышке плавала столько лет в Арктике? Ее и похоронили там вместе с мужем. Есть в Море Лаптевых мыс Марии Прончищевой. Отвечаю, как на уроке. Начальник, фамилия его была, кажется, Афанасьев, спрашивает:

– Так вы и про Прончищеву все знаете?

– Да, у меня дома есть много книг о русских мореплавателях, – говорю и смотрю на него, как преданный пес.

– А почему вы хотите на Северный полюс? Может, лучше вам побывать на Южном? У нас как раз скоро отправляется туда дизельный электроход «Обь».

О, боже мой, и этот надо мной смеется, и этот ничем мне не поможет!

– Что ж, – говорит этот большой начальник, хватит нам в Антарктиду возить пьяниц (был в Антарктической экспедиции один известный журналист, который только выпивкой очень интересовался). Вас возьмем! Идите в кадры, оформите анкету, я же все согласую с ленинградскими товарищами.

Еду в Ленинград и все еще не верю в свое счастье. Наш главный редактор Куртынин смеется, удивляется моей напористости. Я же бормочу, что эта поездка займет только мой отпуск, мы отвезем на антарктическую станцию Мирный новую смену полярников, и снова «Обь» доставит меня в Ленинград.

Я мечтаю уже о своих репортажах и ничуть не горюю, что на Северный полюс летит очень хороший журналист Яков Пановко.

А теперь я должна сделать маленькое отступление. Дело в том, что когда в Ленинград прибыл Президент Египта Насер, то мне доверили сделать репортаж о его пребывании в нашем городе. В те времена такой визит был очень громким. Мы ведь предлагали свою дружбу Насеру. Он прилетел на одном самолете, а на другом были бесчисленные подарки для всяких чиновников. И мне достался большой отрез красивой ткани на платье. Эта блестящая тряпка, будь она неладна, взбудоражила всю женскую половину нашей редакции. Мне завидовали молодые и старые женщины. Некоторые даже не здоровались.

И вот мне потребовалась характеристика от нашего партийного бюро для поездки в Антарктиду. Это было необходимо для оформления документов. В нашем партбюро в основном были солидные дамы, которые окончили Высшую партийную школу и нередко делали мне замечание, если я опаздывала на какое-то сборище по изучению ленинских партийных трудов. Я хоть и старалась их изучать, но в голове были одни репортажи, встречи с интересными людьми, беготня по городу в поисках темы. А тут еще заканчивался мой кандидатский срок приема в партию.

На партбюро я явилась в лучезарном настроении, и сразу же почувствовала какую-то напряженность. Мне объявляют, что никакой Антарктики у меня быть не должно! Объясняют, что эта поездка для меня развлекательная, а мне нужно готовиться в партию. Я ошалела! Как развлекательная? Да это же работа, это репортажи! Наконец, я положила к ногам редакции свой отпуск, и, кроме того, документы почти все оформлены. Разве нельзя отложить прием в эту партию? Слово «эту» вызвало всплеск эмоций у партийных дам! Они наперебой стали объяснять, что я еще не готова для приема в партию. И потом, что значит слово «эту?» Так пренебрежительно отзываться о самом святом! В Антарктиду поедет другой сотрудник из отдела партийной жизни (у них уже все было решено).

Был у нас в редакции один такой парень, звезд с неба не хватал, но услужливо писал выступления в газету за всяких горкомовцев. Он был любимцем у партийных бюрократок, у которых, как мне казалось, платья лоснились на выпуклых животах.

Было заметно по их лицам – они припомнили мне все – подарок от Насера, мои репортажи о высоких гостях, неудавшуюся, к их радости, поездку на Северный полюс, Кейптаун, в котором будет остановка «Оби». Они, видимо, ненавидели мою неуемную любовь к журналистике. Они говорили: «Везет же этой молодой стерве!» Однако на партбюро пытались быть принципиальными – партия дороже всего!

Главный редактор, узнав, что партбюро мне не дает характеристику для поездки на «Оби», а выдвинуло другую кандидатуру, сказал: «С таким же успехом они могли послать на Южный полюс апостолов Петра и Павла».

Итак, не сбылись мои путешествия на полюса нашей планеты. Что ж, были потом – другое время – интересные поездки по многим странам мира.

в начало

ЗНАЕТЕ, КАКИМ ОН ПАРНЕМ БЫЛ?!

Когда я слышу эту чудесную, проникновенную песню, созданную Александрой Пахмутовой и Николаем Добронравовым, то каждый раз с нежной и светлой грустью вспоминаю свою первую встречу с Юрием Алексеевичем Гагариным. Это было летом 1962 г., когда мир еще не мог оправиться от удивления и восхищения его дерзким прыжком в Космос.

Мы, журналисты, к этому времени, кажется, знали о Гагарине все. Когда Юрий Алексеевич впервые в истории человечества увидел нашу круглую старушку Землю из космоса, мы яростно стали собирать по крупицам все сведения о нем. Я сама звонила не раз в Гжатск, дотошно расспрашивала его мать, сестру. Один раз даже долго говорила по телефону с какой-то соседкой семьи Гагариных. И наш строгий распорядитель финансов простил мне довольно круглую цифру, обозначенную за переговоры в счете междугородной станции. Итак, мы, кажется, знали о Юрии Алексеевиче все. Но видеть... Ах, как нам хотелось его видеть! И вдруг стало известно, что наш покоритель космоса приезжает в Ленинград на Международный конгресс молодежи, и будет выступать в Таврическом дворце.

Нетрудно себе представить, как заволновались ленинградские журналисты. Фотокорреспонденты запасались лучшими линзами, еще раз проверяли аппаратуру. Газетчики готовили свои атрибуты: доставали какие-то особенные блокноты и, словом, оттачивали перья.

У каждого был свой план встречи, каждому хотелось найти свой поворот темы и свой угол зрения, что ли. И всем нам хотелось хотя бы одну-две минутки побеседовать с Гагариным с глазу на глаз, наедине.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27