1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23

Особое внимание в проекте уделялось реализации права на посещение открытых судебных заседаний, права на ведение записей (в блокнот и на диктофон) в ходе открытого судебного заседания, т.к. по действующему российскому законодательству данные действия разрешены каждому и для их осуществления не требуется предварительного согласия судьи.

Исследование состояло из двух частей. Первая часть – социологический опрос по данной проблеме. Его проводил наш партнер по этому проекту Институт Общественного Мнения «Qualitas» под руководством кандидата социологических наук Нелли Александровны Романович, которая непосредственно и осуществляла разработку инструментария (анкет) и анализ полученных результатов социологического исследования. В рамках социологической части исследования был проведен репрезентативный опрос населения и экспертный опрос трех категорий граждан – судей, адвокатов и журналистов. Эти три категории выбраны были нами не случайно.

Первая категория (судьи) – они в первую очередь являются непосредственными гарантами восстановления законности, защиты нарушенных прав, и соблюдения закона в процессе судопроизводства, они в глазах граждан собственно и олицетворяют само правосудие. В связи с тем, что поднятая нами проблема напрямую затрагивает деятельность судьи во время судебного процесса, то нам было интересно узнать их мнение по поводу необходимости принципа гласности судопроизводства, его непосредственного осуществления на практике, проблем современной судебной системы. Помимо этого в ходе проведения мониторинга конфликтов с участием прессы на территории России (с 1995 года) нами были зафиксированы многочисленные случаи нарушения прав журналистов на доступ к информации в суде, выразившиеся в запретах на производство записей в блокнот и аудиозаписи в ходе открытого судебного процесса. Такая же тенденция была выявлена и Фондом Защиты Гласности в других регионах России. Судьи стали одними из лидеров списка нарушителей права журналистов на доступ к информации, и это очень прискорбно. В чем причины того, что судьи вместо того, чтобы пунктуально отстаивать соблюдение закона, сами попадают в число его нарушителей. Это мы и попытались установить.

Вторая категория (адвокаты) – профессиональные юристы, они являются непосредственными участниками судебного процесса, выступая в защиту сторон в ходе судебного заседания. Они, безусловно, имеют свое мнение и позицию по поводу соблюдения принципа гласности и открытости судопроизводства. Их можно счесть экспертами-наблюдателями. Они способны с правовой точки зрения оценить все происходящее в процессе и в том числе действия слушателей, да и самого судьи. Помимо этого нам было интересно насколько адвокаты знакомы с информационным законодательством, знают ли они аспекты прав граждан и журналистов на доступ к информации в суде.

Третья категория (журналисты) – без них здесь обойтись было никак нельзя. Ведь именно журналисты, та целевая аудитория, права которой защищает наш Центр Защиты Прав СМИ. В ходе своей деятельности мы убедились, что доступ к информации в суде весьма затруднен. Каждый раз, когда юрист Центра защищает в суде журналистов или редакции нашего региона, мы становимся очевидцами и того, как соблюдается (нарушается) принцип гласности и открытости судопроизводства, и того, насколько судьи терпимы к присутствию на процессе наблюдателей, и того, как они реагируют на производство аудиозаписи в ходе судебного заседания. Нам самим не раз запрещали производство записи, мы не раз обжаловали эти незаконные действия. Но это повторяется все вновь и вновь. Значит это система.

В ходе данного исследования нам было интересно мнение журналистов на этот счет. Мы не питали иллюзий относительно того, что журналисты знают свои права, в том числе и на доступ к информации в суде. Журналисты – это весьма юридически неподкованная группа населения, несмотря на всю важность и ответственность выполняемой ими работы. Тем не менее, их оценка поднятой нами проблемы была необходима для полноты картины.

Вторая часть исследования была практическая. Результаты социологического опроса были, безусловно, интересны и показательны. Но ведь при желании можно ответить «как надо», чтобы не выглядеть плохо. Поэтому мы решили после опроса посмотреть, а что же делается в реальной жизни в воронежских судах.

Мы назвали эту часть мониторинга «эксперимент-провокация», что в социологии имеет научное название «наблюдение с участием». Оно включало в себя:

·         посещение всех судов г. Воронежа;

·         присутствие на открытых судебных процессах;

·         и, наконец, тестовое производство во время открытого судебного процесса записей в блокнот и аудиозаписи.

Все логично, сначала нужно попасть в само здание суда, затем на открытый судебный процесс, где можно попробовать реализовать свое право на присутствие в судебном заседании (в рамках открытого и гласного судопроизводства) и производство записей на бумажные носители и аудиозаписи (то, что разрешено каждому, без предварительного разрешения судьи).

Для этого эксперимента Центр подготовил несколько групп наблюдателей, которые прошли специальную юридическую «подготовку» и состояли из двух человек (журналиста и наблюдателя) или из четырех человек (как правило, два журналиста и два наблюдателя). Как показала практика, посторонний человек однозначно привлекает внимание председательствующего на процессе, но каково же зачастую было удивление судей, когда к ним на процесс приходило сразу четыре «посетителя», каждый из которых говорил, если требовалось, о своем праве присутствовать на открытом судебном процессе. Самой же «неслыханной дерзостью» считалось включить в середине заседания диктофон, когда некоторые из судей почти смирились с мыслью, что за ними «кто-то» наблюдает.

Вообще надо отметить, что некоторые моменты эксперимента были настолько комичными, что мы не могли удержаться от смеха, и только после того, когда мы возвращались в офис, нам становилось грустно и обидно за нашу систему правосудия. Ведь помимо судей перед нашими глазами проплыли отрывки из судеб тех, кто попытался добиться справедливости, и что порой нас охватывало ощущение безысходности, которое испытывали истцы или ответчики либо другие участники процесса. И мы смотрели на них и действительно хотели, чтобы им удалось отстоять свои права, несмотря на многие окружавшие их препятствия.

Что же касается непосредственного отношения участников процесса к присутствию посторонних, то оно резко отличалось от процесса к процессу. Некоторые воспринимали присутствие журналистов с восторгом, охотно рассказывали о своем процессе и его деталях, некоторые испуганно косились и просили не писать в статье их фамилии, кому-то было абсолютно все равно. Это зависело, на наш взгляд, от категории дел, при рассмотрении которых мы присутствовали. На уголовных процессах, как правило, люди были обеспокоены присутствием наблюдателей, они, конечно же, не знали, что посетители являлись наблюдателями группы мониторинга и не собирались публиковать истории этих судебных процессов. Цель нашего присутствия была иной.

У каждого из нас на случай «расспросов» была своя легенда: я – журналист, готовлю обзор судебных дел по Воронежской области, хотел бы присутствовать на любом открытом процессе; я – студент юридического факультета, нам дали задание посетить открытый судебный процесс и т.д. Когда мы только готовились к запуску групп, мы не разрабатывали этих «легенд», полагая, что сможем беспрепятственно узнать, где и в какое время будет открытое судебное заседание, без проблем попасть в зал суда и поприсутствовать. Однако, сложным оказалось попасть даже в само здание суда, не говоря уже о процессе. Непосредственно в суде мы столкнулись с пропускной системой, будь то судья или охранник, либо секретарь канцелярии, которому обязательно нужно было знать с какой целью мы пришли. «Легенды» были придуманы и по причине отсутствия в судах расписания слушания дел, кроме Воронежского областного суда, где в день заседания можно увидеть список судебных разбирательств и номера залов, в которых они будут проходить. Во всех остальных судах нам приходилось пробиваться сквозь ряды охранников, выслушивать недружелюбные ответы секретарей, которые направляли нас к судьям, у которых возможно будет заседание! Поэтому после первого посещения суда, мы решили проводить наш эксперимент по принципу «куда сможешь попасть».

Мы бы хотели со всей открытостью заявить, что нашей целью не является умаление авторитета судебной власти в глазах общественности. Только вот репутация, на наш взгляд, должна быть высокой именно в силу соблюдения судебной властью закона. То, что мы обнаружили в ходе проведения мониторинга, должно стать сигналом для судебных работников и побудить их более уважительно относиться к Закону и требовать его соблюдения не только от других, но и, прежде всего, от себя самих. Суд должен быть эталоном соблюдения закона и храмом правосудия. У граждан должно быть непоколебимое уважение к правосудию и Закону. Сейчас же люди теряют его, и не без помощи самих судей.

Поняли мы и еще одну вещь. Человек, юридически неподкованный, столкнувшись с судом, может уйти из него, что называется «несолоно хлебавши». Ведь создание при судах охранной системы было направлено скорее всего на их безопасность, что в итоге обернулось в жесткую отсеивающую машину, когда человек не может пройти в здание суда без предъявления повестки и паспорта в развернутом виде. Что же получается, прозрачная по закону власть превратилась из открытой по своему предназначению и сущности в сугубо закрытую. В здание суда теперь можно попасть только по «пропуску».

С уверенностью можно сказать, что посещение судов стало испытанием не только для судей, но и для самих участников эксперимента. Мы готовили себя к различного рода препятствиям, но все оказалось гораздо неожиданней. Вообще, решение провести подобный мониторинг возникло отнюдь не спонтанно. Поскольку мы уже пять лет ведем мониторинг нарушений профессиональных прав журналистов, у нас было представление о степени открытости судопроизводства по тем случаям отказа в доступе к информации в суде, которые нам были известны ранее. Однако, поверьте, когда уже в ходе эксперимента мы встречались с судьями, которые вели себя достойно: строго следовали принципу гласности и открытости судопроизводства, не препятствовали реализации наших законных прав, они вызывали у нас глубочайшее уважение и преклонение. В ходе выполнения проекта мы натолкнулись на настоящих энтузиастов своего дела, которые действительно пытались разобраться во всем происходящем, уделяли большое внимание качеству ведения протокола судебного заседания. Так две группы наблюдателей были приятно удивлены (на фоне общей практики) работой судьи Советского районного суда, так что после выхода из зала заседания все признали, что получили огромное удовольствие от присутствия на процессе.

Было и другое… Постоянное воспрепятствование со стороны судебных приставов входу в здание суда, которое нам приходилось преодолевать не только при помощи аргументов в пользу гласности судопроизводства. Например, в Ленинском районном суде г. Воронежа нам пришлось сыграть роль «партизан», проникающих в здание суда с «черного хода» – на самом деле это оказался вход «для служебного пользования». Нам повезло, что в тот день он оказался открытым и лишенным специального охранника. Пропускную систему в Ленинский районный суд г. Воронежа хотелось бы отметить особо. В какой бы день группа мониторинга не приходила, каждый раз она сталкивалась с запертыми стеклянными дверями с табличкой «Неприемный день» и сидящими за ними «охранниками».

Что же касается Воронежского Областного Арбитражного суда, то ни одна из трех групп мониторинга не была допущена даже внутрь здания! Пожалуй, более закрытого учреждения в городе трудно найти, не считая, конечно тех, которые по своему назначению и статусу являются режимными. Судебные приставы на входе в Воронежский Арбитражный суд активно пытались узнать с какой целью нам необходимо попасть в суд, как нас зовут, откуда мы и многое другое. Они совсем не предавали значения нашим объяснениям о том, что по закону мы имеем право присутствовать на открытом судебном процессе. Для нас основной преградой стал факт, что в суд мы пришли не к конкретному судье и не на конкретный процесс.

Надо сказать, что во многих судах наше желание присутствовать на открытом процессе воспринималось если не враждебно, то однозначно без энтузиазма. Мы же, приходя в суды, вовсе не надевали маску «ревизора», вели себя исключительно корректно и в рамках требования закона, внимательно изучив перед началом эксперимента все процессуальные нормы относительно соблюдения порядка в суде. Мы старались внимательно вникнуть в суть судебного разбирательства, приветствовали участников процесса и вели себя дружелюбно. Однако, как показала практика, это не меняло отношения к нам, уже сам факт «несанкционированного» присутствия вызывал у работников суда бурю негодования.

За время проведения мониторинга нашими наблюдателями было проведено всего 24 посещения районных судов, Воронежского областного и Арбитражного судов. В городе Воронеже функционируют 6 районных судов, один Областной и один Областной арбитражный суд. Всего 8. В каждый из них группы отправлялись три раза, и нами соответственно планировалось посещение 24 открытых судебных процессов: уголовных и гражданских. Но на практике нам удалось пройти в сами здания судов лишь 21 раз, причем в числе этих посещений есть и такие, когда при входе нам приходилось настаивать на своем праве, вступать в перепалку с судебным приставом, практически прорываться с боем или хитростью. Так как в Воронежский Арбитражный суд мы так и не попали: группы мониторинга попросту не были допущены в здание суда, судебный пристав каждый раз ссылался на необходимость согласования присутствия журналистов с председателем суда Анохиным В.С. При входе в Железнодорожный районный суд нам пришлось долго и настойчиво объяснять приставу, что журналисты имеют право посещать различные государственные органы и учреждения, и в том числе суды, ссылаясь на федеральный Закон о СМИ (ст. 47), что судопроизводство в России гласно и открыто, он же беспрерывно твердил – спросите разрешения председателя суда. Что, по крайней мере, можно сказать одно, судебные приставы четко выполняют распоряжения своего начальника.

В заключение этого этапа анализа можно сказать, что доступность самого здания суда, является одной из предпосылок присутствия в зале судебного заседания и реализации принципа открытости и гласности судопроизводства. Сделай здание закрытым, доступ в него ограниченным – ни о каком соблюдении принципа гласности и открытости судопроизводства говорить уже не придется. Он просто отомрет вместе с открытыми дверями.

к содержанию

ТЕХНИКА ПОСЕЩЕНИЯ СУДЕБНЫХ ЗАСЕДАНИЙ

Для четкого проведения эксперимента и отработки действий членов группы мониторинга Центром была разработана техника посещений судебных заседаний. Сразу после пилотного посещения нам пришлось скорректировать ее, так как основные организационные аспекты, на которые мы планировали опереться (наличие графика судебных заседаний, свободный вход в здание суда, свободное посещение открытых судебных заседаний, проводящихся в залах суда и т.д.) совсем отсутствовали на практике, так что технологию нам пришлось что называется «обкатывать». Но если говорить серьезно, мы детально и четко обговорили то, как каждый участник мониторинга должен себя вести, как будет представляться, чтобы у сотрудников суда не появилось лишнего повода, для применения к группе каких-либо неблагоприятных мер. В любом случае появление на процессе постороннего лица выглядело неординарно, мы это понимали и были к этому готовы, так как главной целью нашего эксперимента было предпринять попытку реализовать свои гражданские права и зафиксировать то, что будет происходить при этом. Нам необходимо было дойти до главной цели – попасть на открытый судебный процесс.

Итак, задание состояло в следующем: члены группы мониторинга должны были войти в зал до начала процесса, т.е. до появления в зале судьи и объявления судебного заседания открытым. Не предполагалось, что они должны были представляться, либо предъявлять документы, идентифицирующие их личность, так как этого не требовалось по закону. Они делали это только в случае требования судьи во время заседания, подчиняясь распоряжениям председательствующего. На заседании они должны были сначала вести запись в блокнот, а затем включить диктофон, держа его на виду. Данное условие в отношении диктофона отвечало целям нашего наблюдения, ведь мы совсем не пытались производить «скрытую» запись процесса, для нас важной являлась реакция судьи и лиц, участвующих в процессе на сам факт ведущейся аудиозаписи.

В большинстве случаев свободно войти в зал судебного заседания (кабинет судьи) не представлялось возможным, так как залы заседаний до начала процесса были либо закрыты на замок, либо вообще опечатаны, как, например, в Железнодорожном райсуде. Но и это не было самой трудной преградой. Нам приходилось восполнять отсутствие публичной информации о проводящихся открытых процессах своими активными действиями. Мы обращались в канцелярии суда, спрашивали у секретарей, толпившихся в коридорах посетителей. В случае активного нежелания пускать нас на судебный процесс нам приходилось смиряться и отступать, чтобы не нарушать порядок. Несмотря на наши «уловки», главным для нас было соблюдение порядка в зале заседаний, и ни в коем случае мы не должны были компрометировать себя. Соблюдение процессуальных норм участниками мониторинга было основным условием корректного выполнения задания.

к содержанию

СУДЕБНЫЕ ЗАСЕДАНИЯ

Согласно проведенному мониторингу из 21 судебного процесса, на которые мы попытались попасть в качестве слушателей, заседания проводились:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23