1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30

Только вчера высокая, тонкая женщина с большими – а от слез огромными – глазами стояла на маленькой трибуне в зале «Диполи» и, превозмогая горе, рассказывала о гибели своего мужа, а сегодня мы снова беседуем с ней о том же. Потому что вчерашнее ее выступление было коротким, она просто не могла сказать больше – не хватило сил.

Но она понимает, что это нужно, нужно большому делу, ради которого она приехала в Хельсинки.

Ее зовут Джоан Тернер. Она вдова замечательного чилийского поэта и певца революции Виктора Хары. Судьба его стала символом варварского произвола хунты, а его имя – паролем борьбы за восстановление свободы в Чили.

...В то утро 11 сентября в Техническом университете Сантьяго было намечено открытие выставки под девизом «Не допустить гражданской войны». На открытии собирался присутствовать Сальвадор Альенде, а Виктор Хара должен был петь там свои песни. Услышав первые сообщения о перевороте, Хара все равно решил идти в университет. Поцеловал жену, двух дочек, взял гитару и ушел...

Она думала, муж не доберется до университета, его остановят солдаты. Но он добрался. Она узнала об этом от него самого. Он позвонил ей днем и сказал, что он в университете, но не сможет вернуться домой сегодня: введен комендантский час и по улицам ходить воспрещается. Еще он сказал, что любит ее и чтобы она держалась молодцом. Он ничего не сказал ей о том, что университет в то время был окружен и что солдаты стреляли по каждому, кто пытался выйти из здания.

Это был последний разговор с ним.

Утром 18 сентября к ней пришел человек, имени которого она назвать не может, он работал в муниципальном учреждении, ведавшем регистрацией смертей, и сказал, что труп ее мужа уже три дня лежит в центральном морге Сантьяго. Благодаря этому человеку ее пропустили внутрь. Она попала вначале в помещение приблизительно в 100 квадратных метров на первом этаже. Пол был сплошь завален трупами людей. Все – с пулевыми ранами. У многих руки связаны за спиной. Она не нашла тела мужа. Ей разрешили пройти на второй этаж. Она поднялась по лестнице, которая тоже была завалена трупами. На втором этаже трупы лежали в коридорах, валялись в комнатах, где стояли конторские столы с пишущими машинками.

Наконец она нашла его.

Лицо его было окровавлено, и через всю щеку шла глубокая ножевая рана. Ноги были связаны. Грудь – изрешечена пулями: в него стреляли из автомата. В правом боку зияла большая рваная рана. А кисти рук были размозжены чем-то тяжелым – либо молотком, либо прикладом. К груди лейкопластырем были приклеены номер и записка, удостоверяющая, что «неопознанное тело найдено на улице в районе Ринко».

Она подписала какие-то бумаги, и ей выдали тело...

В четыре часа того же дня она похоронила Виктора Хару на кладбище рядом с моргом. И только вечером рассказала детям о смерти отца.

Его пытали. Пытали не для того, чтобы узнать у него какие-нибудь интересующие их сведения. Какими секретными сведениями мог располагать поэт и певец?! Его пытали просто от злобы, душившей их, от ненависти к его песням, от страха...

Его убили на стадионе, а затем увезли в район Ринко и бросили на улице, чтобы потом сказать, что его «убили солдаты, на которых Виктор Хара напал с автоматом». Так делали со многими из тех, кого убивали на стадионе...

Но один из генералов хунты недавно так объяснил убийство Хары и других поэтов: «Нужно было прекратить их песни. Для этого пришлось убить некоторых из них...»

Простое и немудреное решение вопроса о свободе творчества: не нравится песня – убей певца.

Через месяц после смерти мужа Джоан с дочерьми – 9 и 13 лет – уехала из Чили к себе на родину, а Англию. И вдруг обнаружила, что там очень мало кто знает и о Викторе Харе, и о его зверском убийстве, и о том, что действительно творится в Чили. А через полтора-два месяца газеты, радио и телевидение вообще перестали сообщать о положении в Чили.

После ее выступления в Хельсинки к ней подошел член комиссии, приехавший из Англии, очень уважаемый человек, квакер Артур Бут. Подошел и сказал, что поражен ее рассказом о гибели чилийского поэта.

– Разве вы не знали раньше? – спросила она.

– Нет, – ответил Артур Бут и развел руками.

Трудно переоценить значение первой сессии Международной комиссии по расследованию преступлений чилийского фашизма, в которой приняли участие люди разных политических взглядов и религиозных убеждений: от председателя Верховного суда Вьетнама и генерального секретаря социалистической партии Чили до испанской герцогини.

Участники заседаний говорили нам, что на Западе люди очень мало информированы о положении в Чили. Мы просмотрели английскую «Таймс» за эти дни. Ни слова о Чили, ни слова о работе Международной комиссии по расследованию преступлений чилийской хунты. Мы просмотрели газету «Интернэшнл геральд трибюн». Ни слова о Международной комиссии в Хельсинки, ни слова о Чили.

А ведь газету «Интернэшнл геральд трибюн» издают «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» – весьма информированные газеты, одна из которых по крайней мере утверждает, что печатает «все новости, достойные того, чтобы их напечатать».

] ] ]

Коренастый, бронзоволицый, с иссиня-черными волосами индеец племени мапуче Хувентино Веласкес обвиняет хунту от имени самой бесправной части населения Чили. При всех правительствах жизнь мапуче была невыносимой. Расистский закон объявил их «неполноценными». Обширный район, где живут мапуче, – самый экономически отсталый, там самая высокая смертность. Правительство Альенде решило положить конец многовековой драме мужественного и свободолюбивого народа. Мапуче стали равноправными гражданами республики. Для них был построен один из лучших колледжей страны. Многие чилийцы – врачи, учителя, агрономы – пришли на помощь своим индейским братьям.

Сам Веласкес, сын бедного арендатора, вступил в социалистическую партию и стал одним из руководителей крестьянского движения, главной целью которого являлось осуществление аграрной реформы.

Фашистский путч перечеркнул мечту мапуче о счастье. Школы по ликвидации неграмотности были объявлены «партизанскими центрами», земля снова стала собственностью помещиков, а ее законных владельцев – крестьян объявили «ворами». Крестьяне, защищая свою землю, свои очаги, оборонялись палками против танков и артиллерии. Узников из мапуче пытали – вырывали им ногти, жгли огнем, кастрировали. Многих убивали – расстреливали, сжигали, сбрасывали с вертолетов. На глазах Хувентино Веласкеса группу крестьян-мапуче погрузили в лодку и утопили в реке. «Хунта осуществляет в отношении моего народа политику настоящего геноцида, – сказал Хувентино Веласкес. – Я обвиняю хунту не только в попрании элементарной законности, но и в ликвидации социальных завоеваний правительства Сальвадора Альенде. Это – двойное преступление против Чили и ее народа».

Вместе с крестьянами были убиты и люди, помогавшие им строить новую жизнь, – социалисты, коммунисты, радикалы. Над ветераном радикальной партии, депутатом парламента в провинции Каутин Гастоном Лобос Барьентосом совершили такое надругательство: ему обрили голову, раздели донага, накинули на шею веревку и в таком виде несколько раз водили по улицам. После пыток он был убит... Врачей убивали за то, что они лечили крестьян, учителей – за то, что они учили их детей. «Скажите, – спросил Хувентино Веласкес, – как может в последней четверти XX века царить такое варварство?» Но это варварство является неопровержимым фактом, и моральный долг всех честных людей Земли – заклеймить фашизм, бороться за восстановление демократии в Чили.

] ] ]

В истории порой бывает так, что народная трагедия вдруг обнажает истину, которая становится очевидной для всех. Подобное произошло в Чили после путча военщины и свержения правительства Народного единства. Трагедия чилийского народа разоблачила, как никогда наглядно и убедительно, ложь о «коммунистической угрозе» демократии и правам человека.

Правительство Народного единства, основу которого составил блок социалистов и коммунистов, обладало реальной политической властью. И все три года своего правления эта народная власть безукоризненно соблюдала букву и дух конституции. 11 сентября и в последовавшие за тем страшным днем месяцы буржуазно-помещичья олигархия и империализм на деле показали, кто в действительности попирает волю народа, конституцию, демократические права, элементарную законность, само право на жизнь. Буржуазия еще раз доказала, что она готова идти на любые преступления, готова растоптать ею же самой сформулированные законы.

Призыв индейцев племени мапуче бороться за восстановление в Чили элементарных норм цивилизованного общества как бы символизирует программу деятельности Международной комиссии по расследованию преступлений чилийской военной хунты. Ее первая сессия завершила свою работу, наглядно продемонстрировав, что люди разных политических взглядов и религиозных убеждений – социал-демократ и буддист, католик и коммунист – могут найти общую платформу для совместной борьбы против фашизма. О сходстве нынешнего режима в Чили с гитлеровским фашизмом говорил с трибуны Международной комиссии известный американский юрист Стэнли Фолкнер. Эту же мысль продолжил в беседе с вашими корреспондентами прославленный герой французского Сопротивления, водрузивший трехцветное знамя над освобожденным от нацизма Парижем, полковник Роль Танги. «Мы собрались здесь, – сказал Роль Танги, – не только для того, чтобы помочь чилийским патриотам в их борьбе, но и для того, чтобы предупредить народы всего мира: будьте бдительны, угроза фашизма не исчезла».

Эмблема Международной комиссии, завершившей свою работу в зале «Диполи»: изображение земного шара, там, где граница Чили, – профиль женщины, словно захлебнувшейся в крике. Так пусть же ее голос войдет в сердце каждого человека нашей планеты!

ХЕЛЬСИНКИ

«Литературная газета», 27 марта.

в начало

1975

Коричневый «бестселлер»

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30